На стальном ветру

Но однажды в октябре они объединили все, что у них было, и спустились на Землю на месяц. Чику была потрясена, когда встретила их в терминале - это было так, как будто чинг-связь лгала ей все эти годы, заставляя их казаться более крепкими, чем они были на самом деле. Внезапная, ужасающая ясность заставила ее ахнуть - ее родители были двумя очень старыми организмами, которые чрезвычайно преуспели в том, чтобы прожить так долго, как им довелось. Она считала, что их следует изучать командам биологов и знакомить с ними группы школьников в качестве живых уроков истории. Но в то время как их возраст и хрупкость беспокоили Чику, они ни в коей мере не были примечательны в этом старом-престаром мире.

Им обоим нужны были экзокостюмы, чтобы передвигаться. В отличие от Джитендры, Санди родилась не на Луне, но прожила там так долго, что ее кости и мышцы полностью адаптировались к лунной гравитации. В течение первых нескольких дней у нее также были проблемы с солнечным светом Земли, и она нуждалась в солнцезащитных очках и зонтиках, даже когда день был пасмурным. И это был всего лишь бледный, водянистый Лиссабон, а не обжигающе жаркая Африка ее юности. Санди казалась сбитой с толку, не понимая, почему ее затащили в этот бессмысленно карающий гравитационный колодец. Неужели она сделала что-то не так? Неужели она кого-то обидела? Убило бы это ее дочь, если бы она приехала повидаться с ними вместо этого?

Но после первой недели все улучшилось. Джитендра отказался от поддержки своего экзо и даже рискнул сделать несколько шагов без него - ухмыляясь как дурак и раскинув руки для равновесия, как будто он был на полпути через Ниагарский водопад по натянутому канату. - Посмотрите на меня, - прогремел он всем, кто был готов слушать. - Я иду по планете Земля!

Санди тоже начала приспосабливаться. Солнечный свет перестал так сильно беспокоить ее, и, наконец, она смогла есть блюда местной кухни без явных жалоб. Она стряхнула с себя обиду и старалась быть счастливой, как будто щелкнула каким-то выключателем в своем мозгу. Втроем они посетили все местные достопримечательности Лиссабона. Они гуляли по набережным и катались на трамваях, наслаждались соленым воздухом на берегу реки и восхищались отремонтированным подвесным мостом - ясным математическим аргументом, набросанным от берега к берегу, как теорема в хроме. Они посмеялись над чайками, и Чику рассказала им, как она познакомилась с Педру, покупая мороженое в Белеме. По вечерам они наслаждались вином на ее балконе и ужинали в ресторанах по соседству. Они встретились с Николасом за ланчем в захолустном квартале района Шиаду.

- Это хорошее место, - сказала Санди однажды вечером, возможно, имея в виду Лиссабон или Европу, а может быть, даже Землю в целом. - Оно тебе очень идет. Я не удивлена, что нам было так трудно оторвать тебя отсюда.

Это было самое глубокое, о чем шел разговор. Санди намекала на то время, которое она провела, погрузившись в свои мысли, но никогда не говорила об этом прямо. Казалось, она рассматривала все это как отдельный эпизод, прискорбную оплошность, которую они все могли бы согласиться забыть. Но это поглотило годы ее жизни и наложило опустошающий отпечаток на Джитендру. Чику старалась не сердиться на свою мать за то, что она так мало придавала этому значения. Возможно, Джитендра тоже был так счастлив, вступив в сговор с ложью, с которой они оба могли бы жить.

Однажды дождливым днем, застряв в поисках занятия поинтереснее, они посетили художественную галерею. У экзо Джитендры периодически возникала неисправность, из-за которой он начинал скулить, вызывая раздраженные взгляды других посетителей. В конце концов, не в силах перестать хихикать, им троим пришлось покинуть музей. Но картины что-то всколыхнули в Санди. На обратном пути в квартиру Чику они купили несколько дешевых красок для студентов, кисти и бумагу. На следующий день Санди написала два узких, похожих на прорези вида с балкона, выполненные в ярких желтых и синих тонах. Было нелегко просто уверенно держать кисть, экзо дергала ее запястьем, как неуклюжий инструктор, но она продолжала бесстрашно сражаться.

- Я не могу вспомнить, когда в последний раз вообще думала об искусстве, - сказала она. - Раньше это было моей жизнью, тем, ради чего я жила. Не то чтобы я когда-либо была хороша, но...

Верная своей натуре, Санди была недовольна картинами, но Джитендра едва мог сдержать свой восторг от того, что она снова взяла в руки кисть спустя столько времени. Они решили, что Чику должна оставить себе одну из картин, а другая вернется с ними на Луну. Санди попыталась написать еще одну картину на следующий день, но момент был упущен, и это второе произведение осталось незавершенным. Но, несмотря на все ее самоуничижение и недовольство, даже Санди, казалось, была тихо довольна тем, что она снова занялась своим искусством, пусть даже всего на один день.