На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия

Русскому государству предстояла тяжелая война на два фронта — с Крымским ханством и Польско-Литовским государством, причем основная тяжесть борьбы ложилась именно на «крымскую украину». Литовские лазутчики недаром доносили полоцкому воеводе, что русские воеводы не располагают значительными силами на западной границе. «Войтех, лях из Познани», сообщал в сентябре 1534 г., т. е. уже после начала военных действий на русско-литовской границе: «А здесь, от Литовского рубежа, нигде людей не поведает, только в Дорогобуже семьсот детей боярских лежит. А на Вязьме не ведает, сколько есть людей, но поведал, что слышал, что тоже не великие люди, потому что сам в Вязьме не был»; вообще же «люди все стоят от татар на берегу»!

Этот литовский лазутчик «шел из Москвы на Коломну, а на Каширу, а на Серпухов, а на Тарусу, а на Калугу, на Воротынск, на Серенек, на Мещовск, на Мосальск, на Дорогобуж, мимо Смоленска», т. е. обошел фактически всю оборонительную линию Русского государства на юге, и его сообщения особенно интересны как впечатления очевидца. Московские воеводы стояли с полками в Коломне, Кашире, Серпухове. Главные силы русского войска разместились в Боровске, откуда их можно было перебросить и к крымскому, и к литовскому рубежу. «А в Боровске стоит князь Андрей, брат князя великого московского умершего, а при нем сорок тысяч людей». Очень любопытные данные приводит лазутчик об артиллерии на окском оборонительном рубеже. Оказывается, в летнее, самое опасное время «на берег» привозили из столицы «великие пушки». Теперь же «которые пушки великие были посланы на берег, тех больших восемь пушек к Москве отвезено». Однако «малые сороковые пушки при тех людях на берегу оставлены». В Москве явно ожидали крымского вторжения: «Все князья и бояре и купцы богатые московские все имущество свое свозили в замок, потому что боятся татар»[183].

О том, что нападения ждали именно со стороны крымского хана, свидетельствовали обстоятельства литовского набега на Стародуб. В сентябре 1535 г. литовское войско почти беспрепятственно «пришло под Стародуб, посад зажгли», затем «посад у города Рогоща зажгли, и от посада и город сгорел», и «много крестьянства попленили». Летописец прямо указывал на причину успешных действий литовцев: «от короля не береглись, а в своих воеводах измены не чаяли, и на те свои украины своих воевод не посылали, а велели быть и беречь своим воеводам на Коломне и по иным местам от крымского царя и царевичей»![184] На Северскую землю нападали и крымские татары; они «воевали» возле «украинных городов Путивля, Рыльска, Новагородка, Радонежа, Стародуба, Чернигова, Почепа, Гомеля»[185].

Тревожно было на «украине» и зимой 1534/35 г., хотя в это время татары реже предпринимали набеги. В начале февраля 1535 г. «пришли к великому князю с украинных мест, с Рязани, вести про крымских людей, что видели под украинами крымских людей. И князь великий отпустил из Москвы в Серпухов для береженья воевод своих, боярина своего и воеводу князя Василия Васильевича Шуйского, да боярина и конюшего князя Ивана Федоровича Телепнева, и иных своих воевод многих со многими людьми, да и в иные города в порубежные, на Тулу и в Калугу иных многих воевод со многими людьми послал для береженья». Однако уже «февраля в 13 день вести пришли, что крымские люди под украиною были многие, но на украину не приходили, верст за пятьдесят от украины воротились и пошли прочь». После этого воеводам было приказано идти «из Серпухова на Литовскую землю»[186].

Летом 1535 г. немногочисленные русские полки «на берегу» стояли только в Коломне и Серпухове. Видимо, правительство Елены Глинской успокоилось в связи с начавшимися мирными переговорами в Крыму. 2 августа из Крыма вернулся «посланник великого князя Данило Загрязский», заверивший, что «одноконечно крымским людям ратью на великого князя украины не быть». Приехавший с ним ханский посол даже привез «грамоту шертную о дружбе». Но это было лишь очередное проявление коварства крымского хана, показывавшее, что нельзя верить ни клятвам, ни обещаниям крымского хищника. Отправив своего посла в Москву, «за ним послали царь Ислам и царевичи князей своих и мурз, и всех людей крымских, в головах Чамаш-мурза, с многими крымскими людьми, литовским людям на помощь. Только царь и царевичи одни с немногими людьми в Крыму остались»!