На стороне мертвецов

— Ошибаетесь, Михал Михалыч. — не открывая глаз, вздохнул Урусов. — Господа Меркуловы пытаются понять, зачем прятать трупы в местах, где их непременно вскоре бы нашли? Если, конечно, хочешь именно спрятать… а не выставить напоказ.

— Господину Меркулову-младшему тут вовсе ничего понимать не положено! — фыркнул полицмейстер, и неуверенно добавил. — Что дом вот-вот снесут, убийца мог и не знать, а в нужный чулан тело сунул не раздумывая.

— Весь город знает, а убивец — нет? — вскинулся Потапенко. — Шо там бельгийское заводоуправление ставить будут, уже месяц балакают!

— Ежели убийцы в городе весь этот месяц не было… — полицмейстер снова извернулся, чтоб одарить Митю многозначительным взглядом.

— Полагаете, некий настоящий убийца пытается перевести подозрения на оборотней? — впервые взгляд ротмистра блеснул острым, внимательным интересом.

Казалось, младшего Потапенко шилом штрикнули — он вдруг выпрямился, шумно задышал, переводя взгляд с отца на Митю, снова на отца… Зато полицмейстер надулся, будто собираясь разразится протестующим воплем… и вдруг резко выдохнул:

— Вроде как Потрошитель из Лондиниума? Который девок резал в жертву Моране, или как она у кельтов зовется… Морриган? Чтоб та Силу Смертную ему дала? — и снова выглянул из-за спинки кресла ради очередного взгляда на Митю.

— Силу Крови нельзя купить никакими жертвами. — сухо бросил Урусов, а его рысь перевернулась на живот и припала к полу, неприязненно глядя на полицмейстера. — Она либо есть, либо нет.

— Крови, может, и нельзя, а какую другую… Ежели у этого… как его… Бабайко! Ежели даже у деревенского лавочника вышло мертвяков поднять, как нам сам господин Меркулов своим расследованием доказал. — полицмейстер почти издевательски поклонился отцу. — Так почему кому другому не попробовать? Например, тому, кто рядом был и мог прознать, как тот Бабайко к древним божкам-то подольстился? Обидно ведь, небось, а, Дмитрий Аркадьевич? Родня ваша вся Кровная, а вы среди них… как не пришей Симарглу хвост. А общество светское, говорят, любите. Слыхал, даже в Морской клуб пробрались… — с явным намеком протянул он.

Митя смертельно побледнел и стиснул кулаки. Откуда… этот… знает про Морской клуб? И что он знает?

— Однако и фантазия у вас, Ждан Геннадьевич! — хмыкнул ротмистр. — Полагаете, покойный лавочник поделился с Дмитрием неким секретом… и тот ради этого секрета уже четырех человек убил… причем первых троих — даже раньше, чем приехал в город? — в его голосе зазвучала откровенная насмешка. — Причем сперва загрыз, а потом сам же трупы нашел, никому другому не доверил.

— Да мало ли, что там другие-то увидеть могли! А главное, сбежал же! От трупа-то! — чувствуя, что его вроде бы стройная версия рассыпается как сухой песок, вскричал полицмейстер. — А в той стороне, куда господин Меркулов-младший помчаться изволил, грязь на дороге напрочь промерзла, будто там вдруг зима настала, верно, Урусов?! Как это понимать? И мужик возле рюмочной протрезвел, теперь крестится да молится, потому как чуду страшную увидел — с мертвой головой!

— Еще один труп? — вскинулся отец.

— Чуда живая была… вроде… только голова мертвая… ну, мужик тот остановить хотел, а на него череп как выщерится…

— Возле рюмочной? — непередаваемым тоном повторил отец, будто подозревая, что и полицмейстер в той рюмочной тоже… приложился. — Боюсь, придется мне провести изрядную ревизию дел в вашей канцелярии, потому как ежели у вас все свидетели таковы… — фразу отец не закончил, примолк многозначительно, а полицмейстер налился дурной кровью.

Этой минуты Мите хватило, чтоб взять себя в руки. А ведь он пробегал возле рюмочной и мужик, да, был. Шарахнулся от него, будто чудовище увидел! И бежать… бежать в какой-то момент стало легко… и не жарко совсем…

— Митя! Митя! — кажется, второй раз уже окликал его отец. — Объясни господину полицмейстеру, куда и зачем ты побежал?

— Мне… показалось… я увидел… мальчишку… в лохмотьях. — выдавил Митя, лихорадочно соображая, что говорить и как не сказать лишнего, по крайней мере, пока не останется с отцом наедине. Ясно было, что ни Леську, ни даже Даринку нельзя называть при Потапенко, который может их съесть в прямом смысле этого слова… И особенно — при полицмейстере, который охотно съест не только пару девчонок из низов, но и их с отцом — и тоже почти в прямом смысле! И уж точно — гораздо болезненней, чем любой оборотень! — Тот бросился бежать — я погнался. Подумал, что он и есть убийца. Не догнал.

— И все это время гонялись за загадочным мальчишкой? — полицмейстер кивнул на часы на каминной полке, давно уж показывающие обеденное время.

— Заблудился. — столь же лаконично ответил Митя. — Незнакомый город…

Отец покосился с недоверием — уж он-то знал, что в городе, неважно, знакомом или нет, Митя бы не потерялся, даже если б специально старался. Но промолчал.

— Даже если мальчишка оказался там случайно, обязательно бы кинулся бежать, завидев труп. — хмыкнул Урусов.

— В тот момент я не подумал. — смутился Митя. Тем более, что и правда не подумал — кинулся вдогонку, и все.