На стороне мертвецов (СИ)

— Что значит — окончательно? — выглядывая у Мити из-за плеча, тихо, очень тихо спросила Лидия, но где-то там, в неведомой дали, уже ударил набатный колокол: «Беги! Беги! Пожар! Враги!» — Вы что же… считаете меня… скомпрометированной?

— Лидия! Вы — чистая, невинная девушка, не понимающая всей глубины коварства таких вот беспринципных столичных господинчиков! — со всем жаром ревности и правдолюбия Ингвар лез в им же самим созданную ловушку. — Посудите сами: он увозит вас на лодке, одну… Вы же… вы же в полной его власти! Он же может сотворить с вами… что угодно! Даже… даже попытаться вас поцеловать! — голос Ингвара упал до задушенного шепота.

— Что-о-о? — васильковые глаза Лидии потемнели до грозовой синевы… она шевельнула зонтом, приказывая Мите убраться с пути. Митя покорно шагнул в сторону — кто он такой, чтоб спасать Ингвара от уготованной участи?

— Так вот вы какого обо мне мнения? — сквозь зубы процедила она. Шаг — и она уже рядом с Ингваром, зло глядя тому в лицо. — Бесчестный вы человек!

— Я? — переспросил Ингвар и растерянно поглядел на Митю, словно приглашая того вмешаться и напомнить Лидии, кто тут бесчестный.

— Да уж не Митя! Митя меня уважает, Мите такое и в голову прийти не могло!

Митя невольно кивнул: светские люди в салонах Петербурга неоднократно повторяли, что когда дело касается дам (и девиц) мужчины думают вовсе не головой. А он, Митя, настоящий мужчина! Он горделиво приосанился.

— А вы… Слухи обо мне распускаете, низкий клеветник! Так вот вам! — и кружевной зонт неумело, но с большим энтузиазмом стукнул Ингвара по плечу. Брызнула вода, зацепившаяся за спицу водоросль повисла на рукаве Ингваровой рабочей блузы.

— За что? — парень отскочил — невыразительно-серые глаза германца были полны тягостного недоумения. — Я же вас защищаю, Лидия!

— Защищаете? Грязными выдумками, будто бы я… — она на миг задохнулась, прижимая руку в белой перчатке к губам, щеки ее окрасил румянец. — Да как вы могли подумать! Да будь я мужчиной… нет, будь вы мужчиной, а не мерзким сплетником! Я бы вызвала вас на дуэль! Защищаете? Сами защищайтесь! — и наконечник зонта с силой ткнул Ингвара в грудь… в плечо… в живот… снова в грудь…

— Ай! Лидия! Что вы делаете! Ай! Я ваш друг! Лидия! — закрываясь руками и отбегая от неумолимо настигающей его гневной барышни, вопил Ингвар.

— Колоть таких друзей надо! Как каплунов! — вопила в ответ Лидия, азартно сдувая со лба выбившийся из косы золотой локон и колола, колола, колола…

Так что Митя даже залюбовался: маленькая, стройная, злая, как оса… Может, не стоит с ней расставаться? Хотя… Кто знает, что за барышни ждут его в губернском городе? Наверняка, грубые и неотесанные провинциалки… но будет все же неосмотрительно связать себя с Лидией, чем-то большим, чем летний флирт, не побывав хотя бы на губернаторском балу.

— Дмитрий Аркадьеви-ич! — уже издалека прокричала Лидия. — Маменька велела передать, чтоб в Екатеринославе вы с батюшкой нас навести-или-и! Всенепременно-о-о! А вы не смейте меня за руку хватать! Вот вам, вот… Негодяй! — и она снова кинулась в погоню за суетливо лавирующим Ингваром, продолжая колоть его зонтиком.

Глава 2. Жизнь по средствам

Митя задумчиво покивал, потом покачал головой, и так ничего и не решив, зашагал по тропинке к поместью. Следы двух месячной работы их нового управляющего, Свенельда Карловича, были видны даже здесь. Еще недавно едва заметная тропка через заросший парк теперь была выложена кирпичом, да и парк если не подстрижен — не до садовника им пока — то хотя бы все кучи старого мусора вывезены, а сломанные деревья распилены на дрова. Митя нагнулся, пробираясь под нависающей веткой, и выбрался к цветнику перед домом. С присущей Свенельду Карловичу немецкой аккуратностью цветник был обведен бордюром из того же битого кирпича… и перекопан, не оставив ни одного из беззаконно разросшихся полевых цветов. Помещичий дом красовался свежей побелкой на деревянных, а теперь снова успешно прикидывающихся мраморными колоннах, новехонькой крышей и заново вставленными стеклами в окнах. Право же, за это можно простить Свенельду Карловичу даже такого братца как Ингвар. Когда Анна Владимировна, бывшая супруга Свенельда Карловича, потребовала у строгого и экономного супруга развод, выставив его вон из возрожденного его трудом, но принадлежащего ей имения, это, конечно, стало ударом для братьев Штольц… и удачей для Мити и его отца.

«Впору букет Анне Владимировне поднести… из тех самых, выполотых с клумбы сорняков» И стоило бы… если бы легкомысленная Анна тут же не вышла замуж за такого мерзавца как старший Лаппо-Данилевский. Мошенника, прохиндея, нарушителя кладбищенского спокойствия и попросту убийцы, увы… непойманного. А потому для всех, кроме Мити, он оставался самым богатым и влиятельным помещиком губернии, гласным в земстве от дворянства и прочее, и прочее.