На стороне мертвецов (СИ)

— Спрошу… — изо всех сил стараясь удержать расплывающиеся в улыбке губы, кивнул Митя. — Я бы тоже от уроков не отказался.

Они с отцом покивали друг другу — два солидных человека, удачно позаботившиеся о семействе.

Из коридора донесся стремительный топот ног — расположившаяся было послушать Ниночка кинулась прочь. Тетушка покраснела, а отец неспешно повернулся к Маняше и выглядело это будто военный линкор развернул орудия на цель:

— Итак… милочка… возвращаясь к вашим обвинениям… Где, когда, как именно Дмитрий Меркулов вас домогался? В деталях.

— Ба-арин… — только и смогла проблеять Маняша.

— Аркадий, что ты такое говоришь? — отчаянно вскричала тетушка. — Как можно требовать от девушки, чтобы она обсуждала подобные вещи с мужчиной!

— С полицейским! — отрезал отец. — Раз уж девушка утверждает, что в моем доме подверглась… нападению, так что вынуждена была кричать и звать на помощь… верно я говорю, милая? Кричали?

— К… кричала, барин! — запинаясь, выдавила Маняша.

— Помню, помню… — покивал отец. — Я на крик прибежал, мои гости… Помнится, вы оба были совершенно одеты, никакого беспорядка… кроме неубранной комнаты…

Горничная вдруг судорожно, вибрирующее всхлипнула — и кинулась вон. Снова часто-часто замолотили подошвы… и все стихло.

— Аркадий! Так грубо… неделикатно… о таких… неприличных вещах! — тетушка в ужасе схватилась за щеки.

— Какие именно вещи ты называешь неприличными, Людмила? — устало спросил отец. — Я хотел бы, наконец, услышать, что произошло? Откуда, например, ты знаешь, что Дмитрий домогался горничной? Девушка пришла к тебе и рассказала… что?

У тети за спиной в полумраке коридора возникло лицо Ингвара… и у Мити похолодело в груди. Ведь он-то видел Митю — с горничной. Правда, это была другая горничная.

— То и рассказала, что… домогался. — вдруг пробормотала тетушка, отводя взгляд. — Я… я не хочу это обсуждать!

— А только что хотели, тетушка… — вздохнул Митя.

У тетушки был план выжить его из дома, и она этот план осуществляла — глупо… и успешно. Отец ей еще не верил, а вот самому Мите быть здесь уже не хотелось. И что за глупые мысли приходили ему в голову: что тут река великолепная… и барышни Шабельские… и портной, то ли альв, то ли не альв, и дело с трупами и медведем интересное закручивается… Да что ему за дело до здешних дел, уж простите за неловкий каламбур? Его дом — в Петербурге, а в провинциальной дикости он всего лишь преследуемый изгнанник… Тетушкой преследуемый! И Ниночкой… И… мелко это как-то… Особенно касаемо Ниночки. А оттого вдвойне обидно.

— Помолчи, Дмитрий! — оборвал его отец. — Людмила… нынче у всех был тяжелый день. А завтра будет еще тяжелее. Свенельду Карловичу паротелегу до имения гнать, а мне на службу, да еще и ресторацию искать, куда я смогу подчиненных своих привести и дела обсудить — раз уж дома ты не дозволяешь. — отец вроде бы шутливо развел руками, но глядел при этом холодно и неприятно.

— Я… Ты меня неправильно понял, брат… Я… я стараюсь…

— Я весьма ценю твои старания. И не собираюсь требовать от тебя невозможного… всего лишь чистоплотных горничных, умелой кухарки… и завтраков, от которых эти вот молодые люди не станут в город убегать. Вдруг еще один труп найдут… а мне завтра губернатору представляться, даже не знаю, что я ему говорить стану.

— Ниночка велела им, чтоб они не ходили никуда, а Дмитрий… — заторопилась тетушка.

— Дмитрий! К Шабельским, завтра же! У них Алевтина хоть и старше Ниночки, но глядишь, кого-нибудь присоветуют! И да, не только ты мне, но и я тебе обещал сюрприз! Сегодня в город доставили вторую часть багажа, ту, которую Белозерские обещались выслать вдогонку. Свенельд Карлович был так любезен, что привез ее сюда. Там и для тебя есть сундук!

— Сундук! — Митя стремительно вскочил. — От бабушки-княгини? — в груди перехватило от блаженного предчувствия. Неужели? Неужели его чудовищные, так мешающие жить проблемы с гардеробом так легко разрешатся?

И услышал, как тетушка ехидно пробормотала себе под нос:

— Ах-ах, княжеский внук… — и уже громко. — Велю Антипке принести твой сундук, а то еще опять… в чужих комнатах окажется. — тетушка окинула Штольцев высокомерным взглядом, на что Свенельд Карлович лишь молча поклонился и чеканя шаг, удалился к себе в комнату. Дверь он захлопнул так решительно, что было ясно — никакие крики и шум больше не заставят его выйти до самого отъезда. — А ты, марш на кухню! — скомандовала она Леське.

— После того как я с ней переговорю. — отрезал отец. — Я должен знать, кто входит в мой дом! Поди сюда, милая. — скомандовал он Леське, указывая ей на стул. — Побеседуем.

— Только не задерживай ее надолго. — поджала губы тетушка. — Ей не за разговоры деньги платят! — и оскорбленно выпрямившись, направилась к двери.

Митя — следом. И едва не споткнулся об вдруг оказавшуюся на его пути Леську:

— Извиняйте, паныч! — громко вскричала девчонка. И тихо, по-змеиному, прошипела. — Ее так домогивался! Чем эта вобла белобрысая краще за меня?