На стороне ребенка

Взрослые совершенно безоружны перед ребенком, который задает им сакраментальный вопрос: «Почему все это основано на деньгах? Почему я не могу зарабатывать их и распоряжаться ими?»

Деньги детям выдают взрослые. Дотации на детей тоже получают взрослые. И выходит, что когда ребенок получает какую-то сумму, то распоряжается ею не он, а… его родители. Ну, а если ребенок что-то выиграл, или получил деньги за что-то, то чаще всего они кладутся в кошелек или какую-нибудь кассу, и он не может их взять до 16 лет. Или их перераспределяют родители на карманные деньги, по капле… и не удивительно, что ребенок их тут же тратит – ведь он никогда ими не распоряжался. А можно ведь и так: «Вот твой бюджет на три месяца…» Скорее всего, в первый раз уже через три дня от них ничего не останется, но опыт-то будет. Только нужно ему объяснить и не принимать никаких мер с первого раза. Все это очень сложно, и мне кажется, что взрослые совершенно безоружны перед ребенком, который задает им сакраментальный вопрос: «Почему все это основано на деньгах? Почему я не могу зарабатывать их и распоряжаться ими?» Есть дети, которые не понимают, почему в 12 лет они еще не могут зарабатывать деньги – никто их не берет на работу из соображений безопасности до 16 лет…

Система пособий, которых можно лишиться, если ребенок бросает школу до 16 лет, искажает смысл образования. Присутствие в школе – это нечто обязательное. Можно там ничего не делать, но такая безнравственность рентабельна.

Родители из неблагополучной среды поставлены в положение сводников перед лицом Министерства образования. Они оплачивают исключительно присутствие детей в школе: их явку туда.

Пособия же могли бы выдаваться детям: за те или иные успехи в учении, которые бы оценивались в соответствии с проделанной работой.

Мне непонятно, почему школа не может как-то материально поощрять детей за их успехи – премиями, книгой, пластинкой по выбору или деньгами. Это же богатство для страны, если ребенок достигает определенного уровня знаний. И у каждого ученика могла бы скопиться какая-то сумма: восьмилетний ребенок сдал французский, в 8 лет получил диплом – премия 100 франков; получил второй диплом – еще 150; третий диплом – 300 франков; четвертый… Почему нельзя?

Или же установить стипендии за пройденный курс – тогда у детей было бы ощущение, что они могут сами финансировать свое обучение. А такая стипендия для них – целый капитал. И через несколько лет они могли бы выбрать, как использовать этот капитал – прервать занятия и отправиться в путешествие либо вложить эти деньги в дело или в продолжение учения.

В самом деле, до чего плачевное зрелище – видеть молодых, имеющих дипломы 16-летних юношей и девушек, у которых нет ни гроша в кармане, ни какой-либо возможности приложить свои силы… Мне это напоминает заключенного, который выходит из тюрьмы и практически ничего не может сделать, не имея ничего. Даже билета в метро.

А диплом – в дополнение к полной безоружности перед жизнью. И никакой организации, которая бы помогала материально, не существует. Вне семьи не существует никого, кто мог бы сказать, как, например, отец своим детям: «Учись до такого-то года за мой счет – я тебя авансирую, дело чести… Я вкладываю деньги в твою учебу (работу), но только до такого-то года; после этого – разбирайся сам, следовало бы этому научиться». Существует одна или две системы школьного страхования, как P. et T., l’Assurance Etudes… Но такие системы не дают школьнику ощущения, что он сам финансирует свою учебу. В Канаде каждый приход может выдавать стипендии (приход там, как у нас, во Франции, сельская община). Я знаю канадских медиков, которые благодаря такой стипендии приезжали во Францию для психоаналитических сеансов. Стипендия была на четыре года, и они могли оплатить курс. И они же сами потом создадут новые стипендии для молодых людей своего прихода.

Во Франции же стипендии распределяются государством, они обезличены. Тогда как учредитель частной стипендии обычно известен. И этому господину раз в год сообщают – что и как, чтобы отчитаться в проделанном. У нас такие стипендии весьма напоминают обезличенную социальную поддержку нуждающимся и не решают проблемы.

В конце концов, стипендии почти всегда достаются либо детям преподавателей, либо тем, кого преподаватели выделяют, или детям, чьи родители следят за тем, где и какие стипендии можно получить. Но есть и другие дети и подростки – те, чьи родители прекрасно могли бы платить за курсы, которые дети хотели бы изучать, но такого не происходит: самим, без стипендии, детям это не по карману, родителям же, не слишком всем этим интересующимся, разбазаривать деньги неизвестно на что – не хочется. А тот социоэкономический уровень, на котором находятся родители, не позволяет детям претендовать на стипендии, которые на самом деле только и позволили бы им утолить жажду знаний.