На страже мира

Софи спустилась по лестнице и села напротив меня. Она надела мягкие черные брюки, расклешенные к низу и ярко-зеленую тунику, которая была помесью с толстовки капюшоном и блузки. Ее ноги были босыми. Она держала в руках свой меч и ее темные волосы, ранее уложенные в сложный узел, были собраны на затылке в конский хвост.

— Мне нравятся ваши полы, — сказала она, сжимая пальцы ног на деревянных досках.

— Спасибо. Не желаете чаю?

— Конечно.

Я сходила на кухню и принесла ей чашку зеленого чая.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Я возобновила просмотр записи.

— Стоп. Приблизить.

Вот он — изумруд размером с клубнику, самый красивый и ярко-зеленый, который вы только могли себе представить. Если бы весна могла плакать, это была бы ее слеза. Это должен быть тот самый изумруд.

— Четверть обычной скорости.

— Я вас напугала? — спросила Софи.

Изумруд отскочил от пола в замедленном движении.

— Вы меня встревожили. Безопасность моих гостей — мой первый приоритет.

— Я не психопатка, — сказала Софи. — И не психически больная.

Изумруд приземлился на пути у других Торговцев из клана Нуан.

— В чем разница? — спросила я.

— Психические больные страдают из-за отрыва от реальности, часто сопровождающегося галлюцинациями и бредом. Они не в курсе своей болезни. Я же полностью осведомлена о своей истинной сущности.

Одна из лис на ходу задела изумруд и большой драгоценный камень, вращаясь, полетел по полу.

— Психопат не способен испытывать сочувствие. Он может убивать без угрызений совести. В его жизни нет места чувству вины. Жертвы для него имеют не больше значения, чем использованная салфетка, выброшенная в мусорное ведро. Я способна сопереживать. Я чувствую вину и горечь, и я способна на действительно добрые поступки.

Она так описала это с медицинской точки зрения, словно говорила о ком-то другом.

— Тем не менее, я серийный убийца.

— Пауза.

Я оттолкнула экран в сторону и посмотрела на нее. Она сидела в моем кресле, подогнув под себя ноги. Меч покоился рядом на полу.

— Когда я была младше, мне пришлось пережить худшие вещи, которые взрослый может сделать с ребенком, — сказала она. — Это причинило ущерб и теперь, я понимаю, что ущерб непоправимый.

— Мне жаль, — искренне сказала я.

— Когда я была подростком, мой дядя женился на женщине, которая стала мне второй матерью. Она поняла, что со мной что-то не так, и отвела меня в Ганэр — колледж, где лучшие целители разума моего мира пытались излечить мои раны. Я честно прилагала усилия, чтобы стать лучше, но потом появилась возможность делать то, что у меня получается лучше всего в интересах моей страны, и я позволила себе это. Я вернулась в Ганэр, когда пролила слишком много крови, снова ушла, опять вернулась и, наконец, пробыла там почти три года. Я прочитала бесчисленное количество книг. Прошла через множество терапий и медитаций. И все же мы здесь. — Она улыбнулась. — Наступает момент, когда нужно перестать переделывать себя и признать, что ты неисправен. Джордж прав. Ненавижу его за это, но он прав. Сегодня был первый раз за многие месяцы, когда я по-настоящему жила, пусть даже и несколько минут. Я решила, что лучше буду жить по несколько мгновений каждые пару недель, чем буду пытаться отрицать свою натуру.

Пока ее натура не мешает безопасности моих гостей, все будет просто замечательно.

— Я не хочу, чтобы вы меня боялись, Дина. Убийство меня не интересует. Я пристрастилась выигрывать поединки. Я люблю их, их азарт, восторг от использования своего мастерства против оппонента, жестокий финал, но я контролирую свой меч. Меч не контролирует меня.

— Я вас не боюсь, — сказала я ей. — Но если вы нападете на гостя в моей гостинице, я вас остановлю.

— Мы с вами поняли друг друга.

— Да, поняли.

— Это меня радует.

Она улыбнулась и допила чай.

Экран зазвенел. Я потянулась влево и включила его. На экране возникло лицо Джорджа. Его влажные светлые волосы спадали на плечи, обрамляя изящное лицо. Он был одет в какое-то легкое белое облачение… Этот мужчина невероятно красив. Все только подчеркивало это. Мне все еще хотелось ему врезать.

Что-то в чашке Софи, должно быть, было чрезвычайно интересным, потому что она изучала ее со спокойной беспристрастностью.

— Чем я могу вам помочь, Арбитр? — спросила я.

— Пожалуйста, зовите меня Джордж. У меня в ванной нет горячей воды.

— Серьезно? — Кто бы мог подумать.

— Да. Точнее, она ледяная. — Он поднял наполовину полный стакан с плавающими в нем льдинками. — Я набрал его из крана в своем умывальнике.

— Какое невезение. Когда это произошло?

— Минуты две назад.

— Когда вы были в душе?

— Да.

— Мои извинения. Я все исправлю.

Джордж, прищурившись, посмотрел на меня с задумчивым выражением лица и взмахом руки завершил связь.

Софи откинулась на стуле и рассмеялась.

— А вы, и правда, любили эти деревья.

Я возобновила просмотр записи.

— Когда я приехала сюда, Гертруда Хант была в спячке. Гостиница не работала в течение многих лет. Без посетителей, она медленно умирала с голоду и провалилась в глубокий сон, похожий на смерть. Меня предупреждали об этом, но я не понимала, что это значит на самом деле.