На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)

Все сии меры и старания, по изложенной мною причине, не были однако достаточны, чтобы ввести и сохранить в Корпусе внутренней стражи то устройство, которого желать надлежало, чрез что я ввергнут ныне в самое ужасное положение, какое только вообразить себе можно.

Одушевлен же будучи ревностию к службе Вашего Императорского Величества и желая посвятить оной все дни моей жизни, в полном уповании на Ваше правосудие и милосердие беру смелость, Всемилостивейший Государь, всеподданейше просить о перемене моего назначения и о употреблении меня по такой части, которую Вашему Императорскому Величеству избрать будет благоугодно.

Вашего Императорского Величества верноподданный граф Е. Комаровский, генерал-адъютант.

Ноября 17 дня 1827 года».¹⁴⁸

На документе есть резолюция Николая I: «20 ноября. Справится гр. Комаровский сенатор[ом] ли?»

В конечном итоге это решило его судьбу.

Письмо интересно во многих отношениях. Оно дает анализ состояния офицерских кадров в ОКВС, объясняет причины недовольства императора положением дел в корпусе. Отметим в подтверждение самокритичного послания Комаровского монарху, что, действительно, негативные явления, имевшие место в ОКВС, в значительной степени объясняются принятым способом его комплектования из отсеиваемых из армии порочных и неспособных к полевой службе воинов, из-за чего внутренняя стража становилась прибежищем слабых в нравственном и физическом отношениях людей.

Письмо объективно отражает положение дел в корпусе, в этом его историческая ценность. Оно характеризует и личность Комаровского, его небоязнь говорить правду царю, рассказывает о его усилиях бороться с беспорядками в корпусе и бессилии что-либо существенным образом изменить. Установка пополнять корпус достойными воинскими чинами, сохранившими нравственные качества, хотя и утратившими физические силы, на практике не выполнялась. Попытки отрегулировать этот процесс носили паллиативный характер. Отдельный корпус внутренней стражи превратился в место ссылки негодных (или неугодных) офицеров. Под видом болезненного состояния переводились просто порочные люди, неуравновешенные, неуживчивые, с несложившимися отношениями в офицерской среде, склонные к непредсказуемым поступкам. Попадали и малоспособные к службе. Из-за нехватки офицеров приходилось зачислять на службу тех, кто уже находился в отставке, причем не по своей воле. Беспрестанные переводы офицеров из армии в ОКВС привели к образованию в нем искусственного сверхкомплекта офицерских кадров¹⁴⁹. Но толку от этого было мало. Из выпускников военно-учебных заведений попадали главным образом те, кто с трудом их заканчивали («по тупости в науке», как их именовали в отчетах), либо обученные по облегченной программе. Не меньше неприятностей доставляли переводимые в ОКВС штрафованные нижние чины. Комаровский, как мог, пытался бороться с таким методом комплектования, но он вынужден был мириться с ним, поскольку само существование внутренней стражи по императорской воле не было равноправным с армией. Идея использовать ветеранов для внутренней службы в специально созданном «для соблюдения общественного спокойствия» войске была разумной, гуманной, привлекательной, но из-за отсутствия должного правового регулирования при претворении ее в жизнь, заложенное в ней рациональное зерно постепенно выхолащивалось, грозя обернуться своей противоположностью.