На стремнине века. Записки секретаря обкома

Ее посадили в головной танк, и она вывела колонну на проселочный грейдер, ведущий на Калач и Суровикино.

Прощаясь, старуха напутствовала:

— Смотрите в оба, на мосту много охраны, а в Суровикино фашистов сбежалось видимо-невидимо.

— А ты, мамаша, откуда знаешь? — спросили ее.

— Раз говорю, значит, знаю.

— Да как же вас величать, мамаша?

— Величай как знаешь, я донская Василиса. — И старуха бодро зашагала в обратный путь.

К сожалению, ее фамилию так и не удалось узнать.

Информация Василисы оказалась правильной. В Суровикино танковое соединение встретило сильную оборону противника и вынуждено было повернуть на станцию Чир.

Танковые и механизированные части генерал-майора А. Г. Родина в результате напряженных боев, длившихся почти весь день, овладели городом Калач. Тем временем 45-я тяжелая танковая бригада полковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса генерал-майора А. Г. Кравченко вышла в район Советского и там во второй половине дня соединилась с частями 4-го механизированного корпуса генерал-майора В. Т. Вольского.

Так за 100 часов наступления танковых и механизированных войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов было завершено оперативное окружение Сталинградской группировки захватчиков.

2

К утру 24 ноября стало известно, что в кольце окружения 22 дивизии немецко-фашистских войск. Наши заняли Суровикино, хутор Томилино, Аксай, Жутово, Перелазовский, Трехостровскую и ряд других населенных пунктов. Чуть позже войска Донского фронта, наступающие с севера вдоль Волги, соединились со 124-й бригадой полковника С. Ф. Горохова. Около полудня из ставки Гитлера была передана Паулюсу радиограмма: «6-я армия временно окружена русскими. Я решил сосредоточить армию в районе северная окраина Сталинграда, Котлубань, высота с отметкой 137, высота с отметкой 135, Мариновка, Цыбенко, южная окраина Сталинграда. Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования. Я знаю храбрую 6-ю армию и ее командующего и уверен, что она выполнит свой долг. Адольф Гитлер».

Враг мечется. Растет количество пленных. Наши воины успешно отражают контратаки фашистских танков. Изготовленные сталинградцами бутылки с жидкостью «КС» вновь пригодились на опасных участках.

С радостью и волнением восприняли мы сообщение в печати и по радио о том, что 25 ноября народный комиссар обороны вошел в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством учредить специальные медали для награждения всех участников обороны городов: Ленинграда, Сталинграда, Одессы, Севастополя. В ходатайстве подчеркнута особая роль 62-й армии, отразившей главные удары немецко-фашистских войск на Сталинград, ее командующего генерал-лейтенанта Чуйкова, его ближайших помощников Крылова, Гурова, Батюка, Горохова, Родимцева, Гуртьева, Болвинова, Гурьева, Сараева, Скворцова и других. Эта весть всех всколыхнула. Бойцы и командиры говорят, что они с гордостью будут носить боевую медаль «За оборону Сталинграда».

Разведка доносит и пленные подтверждают о передвижении отдельных соединений 6-й армии Паулюса на юго-запад для создания группы прорыва. Гитлеровское командование отдало приказ: уничтожить, сжечь или привести в негодность излишки снаряжения и военного имущества, поврежденные танки, пушки, грузовики, мотоциклы, средства связи, излишние инструменты, запасы обмундирования, документы. Пленные сообщают, что прорыв из окружения должен начаться 25 — 26 ноября.

Побывав в штабе 4-го кавкорпуса Т. Т. Шапкина, я проскочил в Аксай, в Ворошиловский сельский райком партии. Местного населения — ни души, но районное руководство во главе с первым секретарем райкома партии Григорием Ивановичем Крайнюком уже находится на месте.

— Закончили сбор трофеев, собрали более двухсот лошадей, брошенных фашистами, — с гордостью подчеркнул Григорий Иванович. — С этого начнем подготовку к весеннему севу. Что касается боевой техники и другого армейского добра, то его собрали видимо-невидимо. Все подберем и по-хозяйски используем...

Григорий Иванович начал хлопотать о чае. В доме холодно, печь развалена. Однако вскоре на столе появился чай. Издали доносились звуки артиллерийской стрельбы.

— Что же ты, Григорий Иванович, печь в доме не восстановил?

— Руки еще не дошли. Дела были крутые...

За чаем поговорили о подготовке к весне, о посевной, о восстановлении животноводства. Много вопросов, но хозяин предложил:

— Пора спать.

На рассвете выехал в Райгород. Повсюду разбитые танки, пушки, автомашины и другая военная техника, множество предупреждений, уже сделанных нашими саперами: «Дорога минирована, ехать по указателям». Это дорога отступления захватчиков. Кругом валяется бесчисленное множество немецких касок.

— Что ты, Вася, примолк? — спросил я шофера, всегда веселого, певучего парня. — Затяни что-нибудь такое, чтобы веселее стало.

— Я уже все пропел, может, напомните что-нибудь?

— Про утес Стеньки Разина, — подсказал я.

— Теперь эта песня поется по-иному, — ответил Вася и запел: