На стремнине века. Записки секретаря обкома

Мы спускаемся в кубрик, где можно закурить. Василий Васильевич бесхитростно повествует о боевых делах маленького экипажа. О себе — почти ничего, вот только жена с четырьмя детьми осталась в Сталинграде и их судьба неизвестна. С первых дней массовой бомбежки работает на переправе. Вывозил детей, женщин, стариков, ввозил боеприпасы, снаряжение, продовольствие, ну и, конечно, бойцов и командиров.

— На переправе было всякое. Однажды три «юнкерса» сразу атаковали баркас. За себя не боялись, вот только на причаленной барже находились мины и снаряды. Ничего, проскочили. В другой раз только отошли от берега — фашисты открыли прицельный огонь. Осколки изрешетили палубу баркаса, но никого не ранило...

Смотрю на этого отважного волгаря и слышу в его голосе решительность и презрение к смерти.

Василий Васильевич пригласил меня на ужин вместе с экипажем, но в этот момент появился связной коменданта переправы и выпалил без передышки:

— Секретаря обкома вызывают командующий и член Военного совета фронта, прямо на КП, срочно!

Прощаясь с Ефимовым, прикидываю в уме, чем вызван такой звонок с КП фронта и о чем пойдет разговор. Снова о людских резервах, о работе заводов, о хлебе.

В дни сентябрьских боев за Сталинград городской Комитет обороны провел дополнительную мобилизацию в армию. В воинские части направлено 11 тысяч военнообязанных, высвобожденных с предприятий. Большая часть рабочих Красноармейской судоверфи вступила в ряды защитников волжских рубежей. А отдельные цехи, даже если по соседству идут бои, продолжают работать. Сталгрэс дает энергию, Тракторный — танки, «Баррикады» — пушки и минометы. Вывоз зерна с токов и глубинок продолжается, хотя с транспортом в колхозах и совхозах стало вовсе плохо: все пригодные к перевозке грузов автомашины переданы фронту, воинским частям. Хлеб вывозится на тракторах, лошадях, быках и верблюдах. Вывозится на запасные ссыпные пункты: Сталинградский элеватор разбит, а развалины его охвачены огнем. За них вот уже вторую неделю сражается небольшая группа гвардейцев из сводного полка Дубянского. Силы этой группы, как видно, на исходе.

Являюсь в Военный совет. Пришел и председатель облисполкома Зименков. Ждем, какие задачи поставит перед нами командующий, готовимся к ответам на вопросы. Но их не последовало. Еременко сочувственно окинул нас взглядом и сообщил:

— Ваши семьи считают вас погибшими, просят сообщить, где ваши могилы. И мы решили вернуть вас из мертвых и командировать к женам в живом виде... Сейчас же садитесь в машину — и аллюр три креста в Палласовку. Покажитесь семьям, пусть они поверят, что мы сильнее смерти.

В Кумыску — район Палласовки — мы приехали поздним вечером. Нас четверо: я, Зименков, шофер и мой помощник. Усталые и голодные.

Первой нас встретила старшая дочь Зименковых. Увидев нас, она испуганно вскрикнула и опустилась на стул, не зная, что делать. На шум вбежала моя жена. Она тоже обессиленно опустилась на стул и от волнения не могла проговорить ни слова...

Зименков и я готовы были отказаться от ужина: в оглушительной тишине поселка, не тронутого бомбами и снарядами, стократно обострилось чувство тревоги за судьбу сражения в Сталинграде. Нет, задерживаться нельзя.

Заметив, что я тороплюсь расправиться с ужином, Зименков встал раньше меня.

— Поехали?

— Едем.

Предчувствие тревоги не обмануло нас. Едва мы добрались до командного пункта фронта, чтобы доложить о возвращении, как стало известно, что 12 отборных немецких дивизий, поддерживаемых мощными артиллерийскими и авиационными соединениями, возобновили штурм города. Берлинское радио уже передает, что в Сталинграде «борьба приближается к своему победоносному завершению». Торопятся выдать желаемое за действительность: за исключением нескольких улиц и переулков, город в наших руках, он сражается и трудится.

Прибыл связной с Тракторного завода, принес донесение. Там крайне напряженное положение. Беспрерывны налеты авиации и артобстрел. Загорелся сталелитейный цех. Его удалось отстоять, но бытовые и часть служебных помещений сгорели. Выведена из строя заводская теплоэлектроцентраль. Фугаска повредила моторный цех. Горят заводские нефтебаки. Люди задыхаются, но работа продолжается. Никто не уклоняется, не покидает цеха. Лишь за два минувших дня из сборочно-ремонтного цеха на передний край вышли 40 танков! Плохо с продовольствием (осталось всего на пять дней), с боеприпасами. В конце донесения приписка: «Алексей Семенович! Просим связаться с Москвой, выяснить, как со Знаменем за августовскую работу. Передайте, что задержка сообщения из наркомата нам здесь непонятна».

Вот какие у нас рабочие! Они, поистине презирая смерть, озабочены итогами соревнования, оценкой их трудовой жизни. Немедленно связался с Москвой по поводу Знамени и с оперативной группой обкома об увеличении продуктовых запасов для СТЗ.