На сцене и за кулисами: Первые шаги на сцене. Режиссерские ремарки

Возможно, работа 1940 года более или менее удовлетворила Гилгуда. Десять лет спустя он поставил «Короля Лира» в Шекспировском Мемориальном театре в Стрэтфорде и сам сыграл главную роль, повторив в основных чертах концепцию Грэнвилл-Баркера. Об этом спектакле можно было бы и не упоминать, если бы не одно весьма существенное обстоятельство. Работая над шекспировской трагедией в качестве режиссера, Гилгуд пришел к заключению, что трактовка Грэнвилл-Баркера и его принципы безнадежно устарели. То, что могло «сойти» в 1940 году, оказывалось явно неприемлемым в 1950-м. Но понимание этого пришло к Гилгуду, видимо, к концу работы и никак не отразилось на постановке.

В своих воспоминаниях об опыте 1940 года Гилгуд с восхищением говорит о том, что Грэнвилл-Баркер, несмотря на преклонный возраст, не был ни в коей мере старомоден. «Он не боялся поставить актера в глубине сцены или повернуть его спиной к зрителям. В то же время он был свободен от современной боязни штампов при исполнении Шекспира — того, что именуется «театральщиной». Он поощрял помпезные выходы и уходы по центру сцены, декламационный стиль, величественные жесты, но в его искусных руках эти театральные приемы становились из лицедейских и мелодраматических — классическими, благородными и подлинно трагичными…»

В пятидесятые годы Гилгуд начал ощущать особенно остро, что, хотя в штампах Баркера не было пошлой театральщины и вульгарности, они все же оставались штампами. И что еще хуже, они были штампами начала века, то есть другой эпохи в истории английского театра. Возможно, они не оскорбляли зрения и слуха современного зрителя. Но они ничего ему не открывали, оставляли его равнодушным.

Пятидесятые годы нашего века — примечательное время в жизни английского (и европейского) театра. Когда-нибудь об этом времени напишут специальные исследования, в которых будут внимательно изучены причины и самый ход всеобщей переоценки эстетических принципов, совершавшейся в области драмы и театра. Но есть непреложные факты, для установления которых не требуется специальных исследований. Они очевидны. К числу таких фактов относится атмосфера общей неудовлетворенности в театральной жизни Англии бесчисленные поиски и эксперименты режиссеров и драматургов. Поиски эти были не всегда успешны, эксперименты — не всегда удачны. Тем не менее в них — пафос жизни английского театра середины XX столетия.

Вне этой атмосферы всеобщего поиска Гилгуд едва ли решился бы на смелый и в общем неудачный опыт, который он предпринял в 1955 году, когда совместно с Дж. Девайном поставил «Короля Лира» в Стрэтфорде.

Гилгуд и Девайн решили всячески акцентировать общечеловеческий смысл трагедии Лира и приглушить насколько возможно все, что закрепляло трагедию в рамках определенного исторического времени и места. Тем самым они рассчитывали приблизить шекспировское творение к нашей эпохе, заставить современного зрителя увидеть в нем «свои проблемы». Этой задаче были подчинены все элементы спектакля, включая музыкальное сопровождение, грим, декорации и костюмы. На оформление спектакля Гилгуд и Девайн возлагали особые надежды. Они пригласили японского художника Исаму Ногучи, полагая, что тот создаст нечто абстрактное, лишенное каких бы то ни было ассоциаций с шекспировским временем и в то же время насыщенное символическим смыслом. Среди зрителей распространялась специальная программа, содержавшая декларацию постановщиков. В ней, между прочим, говорилось: «Наша цель в этой постановке состояла в том, чтобы найти такие декорации и костюмы, которые были бы лишены исторических и локальных ассоциаций, с тем, чтобы предельно незатемненным выступало вневременное, всечеловеческое, мифологическое качество сюжета трагедии. Мы попытались представить действие и характеры в самом наипростейшем виде, чтобы все внимание зрителя было сосредоточено на тексте и актерской работе».

Эта постановка была осуществлена гастрольной труппой Стрэтфордского театра. Гилгуд и Девайн повезли ее в Австрию и Швейцарию и только потом показали в Лондоне в помещении «Палас тиэтр». Английская критика отнеслась к спектаклю с крайней степенью неодобрения. Она обрушилась главным образом на оформление спектакля. Рецензент «Таймс» писал, что попытка отвлечься от конкретных обстоятельств сюжета полностью провалилась. «Ни одна постановка, — говорил он, — еще не отвлекала зрителя от «вневременного», «вселенского» и «мифологического» качества сюжета шекспировской трагедии в такой степени, как эта». По его мнению, декорации более вязались с Евклидом, нежели с Шекспиром. «Вся сцена была завалена геометрическими и символическими предметами, которые то скользили, то вращались, то раскачивались». Филипп Хоуп-Уоллес, театральный обозреватель «Манчестер Гардиан», отозвался о декорациях, костюмах и гриме еще более резко. Особенно возмущали его грим и одежда самого Лира. «Сэр Джон Гилгуд, — писал он, — отнюдь не похож на японского монарха; борода древнего самурая не идет ему, как не идут дурацкие плащи, сделанные бог знает из чего».