На сцене и за кулисами: Воспоминания бывшего актёра

«Милая мисс Гопсэм, — я уезжаю в Лондон с поездом, отходящим в 3 ч. 30 м., и не вернусь назад. Я напишу и дам вам знать, куда переслать мои вещи. У Джеппа осталась пара моих сапог, которые я ему отдал для того, чтобы подшить носки — пожалуйста, возьмите их от него; а потом еще на прошлой неделе мне не подана была одна ночная сорочка; на ней стоит метка Д. Если за мной пришлют из театра, то скажите им, что я отправляюсь к черту и если они хотят, чтобы в одну неделю было выучено шестнадцать ролей, то пусть наймут чугунного актера.

Преданный вам Д.»

Прочитав эти строки, я почувствовал большое облегчение, но, по-видимому, письмо не очень-то успокоило режиссера. Когда он пришел в себя от удивления, то начал говорить по адресу старика такие вещи, которых я повторять не стану. И такая-то, скажу я тебе, поднялась у нас суматоха! Наш премьер, который лишившись на время занимаемого им положения, утешал себя мыслью, что все это время он ничего не будет делать, а только сидеть каждый вечер в переднем ряду кресел и поднимать на смех знаменитость, должен был заменить собою Первого Старика; не скажу, чтобы он был от этого в хорошем настроении. Теперь стараются во что бы то ни стало обесцветить человека. Через неделю к нам приедет другой старик, но это будет слишком поздно, так как он не поспеет к тому времени, когда у нас идет самая трудная работа. N тогда уже от нас уедет…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Исполнение ролей

Я приведу выдержки еще из двух писем и затем покончу с этой постоянной труппой. Первое из них было написано немедленно после того, как закатилась наша «звезда» — или, лучше сказать, передвинулась в другой город — второе же двумя неделями позже.

… N уехал в субботу. Пока он играл у нас, театр был битком набит все время, чему я не удивляюсь. Для этих, не видавших ничего хорошего, провинциалов, вероятно, было большим наслаждением видеть настоящее исполнение ролей. Не мудрено, что провинциальные жители относятся так равнодушно к театру, это потому, что они вместо настоящего исполнения роли видят плохую и грубую игру. Когда я слышу, что несут чепуху о том, будто провинция может служить великолепной школой для молодых актеров, то это меня страшно раздражает. Стоит только пожить в провинции каких-нибудь два месяца, чтобы уничтожить то понятие об исполнении роли, с каким актер сюда приехал. Если у него есть время подумать о чем-нибудь другом, кроме того, чтобы только выучить слова роли, то все равно — это ни к чему не приведет. Ему не позволят провести свои собственные идеи. Если он попытается размышлять, то его сейчас же попросят искать себе место в другом театре. Если он захочет быть хотя сколько-нибудь естественным или оригинальным, то это припишут незнанию. Он во всякой роли должен держаться рутины и традиции, — и какой рутины и традиции! Рутины театра Ричардсона и традиции наемного паяца, кричащего во все горло на дворе трактира. Чтобы подойти под уровень драматического искусства в провинции, нужно бывает не подняться выше, но спуститься вниз. Комизм состоит в том, чтобы у актера был красный нос и чтобы он спотыкался, ходя по сцене; если нужно бывает входить в пафос, то после этого целый час будешь говорить хриплым голосом; что же касается трагических ролей, то тому актеру, у которого нет таких здоровых легких, какие бывают у политического деятеля, лучше совсем и не браться за них.

Но с приездом N у нас все это переменилось. Он воодушевил каждого актера, и когда он был на сцене, то все остальные играли гораздо лучше, — я даже и не думал, что они способны так играть. Мне пришлось в первый раз играть с таким человеком, который может быть назван актером в собственном смысле слова, и я испытывал совершенно новое чувство.