На Сумеречной Стороне. Часть 2

— Ты думаешь, я ничего не замечаю, — Позабыв обо всем, она сорвалась на крик. Дядя в кресле в гостиной смачно хрюкнул во сне. — Ты думаешь, я слепая? И ты возомнил, что я это позволю. Да. Да, я хотела, чтобы он поехал туда и прекратил эту мерзость. Этот разврат, которым ты себя позоришь.

Похоже, с состоянием холодной войны было покончено. На кухне разгоралось настоящее сражение.

— Ты не имела права лезть в мою жизнь, — сквозь зубы ответил ей Майк. — И ты последняя, от кого мне нужно разрешение.

— Ну уж нет. Ошибаешься. Я слишком много пожертвовала ради репутации своей семьи. Ради тебя. И я костьми лягу, но не позволю тебе путаться с этой…

— Как же ты мне противна.

Не закончив фразу, конец которой совсем не трудно было предугадать, тетя вдруг стремительно осеклась.

То хлесткое, нескрываемое, колючее презрение, которое прозвучало в его голосе, пробрало до мурашек даже меня. Будь я сейчас на ее месте, я бы умерла от ужаса: впервые Майк был так искренен в своих чувствах.

Он выпрямился перед сжавшейся в комок матерью.

— Благодари ее, что я еще здесь. Но придет тот день, когда я наконец-то не буду ничем связан. И клянусь, когда это случится, ты меня больше не увидишь.

На кухне повисла звенящая пауза. В гостиной что-то бормотал диктор, со стороны черного входа донеслось знакомое кряхтение — старая экономка закончила со снегом и возвращалась в дом.

— Майк… — жалобно, по-детски беспомощно протянула его мать.

Но удар был нанесен.

Снизу раздались раздраженные шаги, и, резко оторвавшись от деревянных перил, я стрелой метнулась в свою комнату. Через несколько секунд дверь в комнату Майка с грохотом захлопнулась — затряслись даже стены. Озадаченная Николь высунула нос в коридор, слегка приглушив орущую музыку, а с гостиной донеслось недовольное ворчание разбуженного шумом дяди. Но в этот раз никто не поспешил его успокаивать: ни из кухни, ни из комнаты Майка больше не донеслось ни звука. Только вернувшаяся со двора Марджи попала под раздачу: не обнаружив виновного в своем потревоженном покое, дядя сорвал всю злость на нее.

За окном медленно расползлись холодные, неприветливые сумерки, и я вздохнула. За прошедший месяц я привыкла проводить время за чтением, но здесь я была лишена даже этого. Вздохнув, я подошла к столу и, нагнувшись, отклеила фотографию. Затем взобралась на кровать и устроилась на подушках. Три лица завораживали меня, но мыслями я то и дело уносилась к дому у озера, пребывание в котором закончилось так же неожиданно, как началось. И особенно к нашему поцелую. И чем больше я пыталась разобраться в собственных чувствах, тем только больше запутывалась.

— Что мне теперь делать? — прошептала я.

Три пары устремленных на меня глаз, казалось, излучали сочувствие, но ничем не могли мне в этом помочь.

Кажется, я задремала, потому что отрывистый стук в дверь заставил меня подскочить. Вдруг осознав, что все еще держу в руках фотографию, я поспешно сунула ее под подушку. Затем пригладила волосы и натянула рукава толстовки, стараясь придать себе нейтральный вид. Однако мое сердце сейчас отбивало чечетку о ребра.

— Можно?

Не в силах унять предательское сердцебиение, я только молча кивнула. Майк зашел внутрь и прикрыл за собой дверь. Следы неприятного разговора с матерью уже растворились за обычной сдержанной маской. Только в его глазах еще тлели несколько раздраженных искр.

— Отдыхаешь?

Я снова утвердительно кивнула, потому что в этот момент не могла произнести ни звука. Впервые мы снова были наедине. И, несмотря на все мои попытки взять себя в руки, мой пульс серьезно зашкаливал.

Майк сунул руки в карманы и окинул взглядом комнату.

— Я подумал, что нам нужно поговорить.

Мое сердце окончательно ухнуло в пятки. Чувствуя, как начинают дрожать руки, я сцепила их на коленях, которые нервно подтянула к себе. К этому я была не готова. Конечно, я знала, что когда-нибудь это должно было произойти, но лучше бы не сейчас.

Откашлявшись, чтобы прочистить пересохшее от ужаса горло, я опустила глаза.

— Майк, я…

Он ждал, и я вдруг горько пожалела, что вызвалась говорить первая.

Грудь мучительно сжалась. Дрожащими пальцами я убрала прядку за ухо, подбирая слова, но они не находились. Как же все запуталось…

Пауза затянулась, и окончательно стало ясно, что ситуацию не спасти.

— В тот вечер мы слишком много выпили, — после нескольких секунд невыносимого молчания пришел он мне на помощь. В отличие от меня, его голос был ровным. — И это зашло слишком далеко.

Я подняла голову — и встретилась с ним взглядом. Его холодное лицо не отражало ровным счетом ничего. Пропали даже сердитые искры.

Он снова стал прежним. "И таким отчужденным", — промелькнуло внутри.

Осознание было болезненным.

— Просто оставим это в прошлом?

И все. Ни слова о моем побеге, ни о том, что он был у моей комнаты. Ни даже о том, что я использовала визит Джейка, чтобы сбежать оттуда. Ничего.

Я опустила глаза.

— Хорошо.

Снаружи вновь пошел снег. Не знаю, почему я вдруг отметила это событие.

— Когда у тебя встреча с психологом? — буднично поинтересовался он.