На суше и на море - 1961

Даже и из этой истории можно было сделать правильный вывод. Хотя мужа оправдали по всем статьям, на строительстве его не оставили! А ее повысили в должности! И оказалось, что им придется расстаться еще на год, на два… Не могла же она уйти с такой «перспективной» работы! Это ей подсказал тот же Барышев…

Все случилось уже позже, когда Колыванов, так и не добившись реализации своих предложений по Северному Уралу, уехал на юг. Возможно, добейся тогда Борис хоть продолжения разведок, Катя вернулась бы к нему. Но его перевели на строительство незначительной линии, а Барышев шел вперед, отмечаемый премиями, наградами, и она как-то незаметно стала рядом с ним, уже не удивляясь, что часть материальных благ выпадала и на ее долю — ведь она была заместителем Барышева по изысканиям!

Вдруг Барышев, вернувшись как-то из Москвы, заторопил ее: «Надо ехать на Урал!» Алтайское строительство больше но занимало его. Это был пройденный этап, хотя до окончания строительства было еще далеко. Екатерина поняла: возникла особая необходимость в строительстве Северо-Уральской трассы. К этому времени она уже знала способность Барышева узнавать, где будут синяки и шишки, а где пироги и пышки…

Она попыталась протестовать. Ясно же, что Колыванов ринется на Урал! Ей не очень-то хотелось встречаться с мужем. Ведь Барышев так и не удосужился оформить брак. Как же она будет себя чувствовать, неразведенная жена, при встрече с Колывановым? Барышев пошутил:

— Этого неудачника и на пушечный выстрел не подпустят к Уралу! Где он проходит, и рельсы, как змеи, скручиваются!

Она остановила его. Ей не нравилось, когда о ее бывшем муже говорили плохо. Барышев обиделся:

— Можно подумать, что ты все еще любишь его!

Вот когда ей нужно было ответить: «Да!»

И все встало бы на свое место. Барышев не поехал бы на Урал. А для Колыванова это было делом всей жизни.

Впрочем, может быть, Барышев только презрительно взглянул бы на нее и поступил по-своему. Он не очень-то щадил людей и их самолюбие. Но она даже не сделала попытки отговорить его.

Так она оказалась на Урале. А потом как-то тот же Барышев сказал ей:

— Угадай, кто назначен начальником второго участка?

По его тону она поняла все.

Барышев сердито сказал:

— Представь себе, этому дураку Тулумбасову твой муж пришелся чем-то по сердцу! Должно быть, тем же, чем отличается и сам Тулумбасов, — глупостью!

— Перестань! — резко сказала она. — Ты трижды солгал: Колыванов давно мне не муж, он не так глуп, каким тебе хочется его представить, а Тулумбасов — один из лучших строителей!

Они довольно часто ссорились в последнее время. На этот раз ссора вышла особенно резкой. В конце концов Екатерина крикнула прямо ему в лицо:

— Ты просто боишься Колыванова!

Эти слова были ударом ножа в сердце. Барышев чуть не ударил ее. Но когда она встала перед ним с решительным, белым от злости лицом, он выскочил из комнаты и в тот день не пришел.

Они поселились в одном доме, но в разных квартирах. Квартиры были смежными. Стоило постучать в стенку, и тот, кого вызывали, приходил. По словам Барышева, так было даже удобнее, чем жить вместе. Мало ли что бывает, ты, например, болен или скучаешь, тебе не хочется никого видеть, а рядом торчит человек… То ли дело так, как придумал он: не хочешь никого видеть, сиди один; зовут, можешь не идти, у каждого бывает еще и личная жизнь…

Теперь она начинала понимать, что значит эта «личная» жизнь. За стеной шумели, порой даже пели, танцевали, звенели бокалами, но в ее стенку не стучали. И она не стучала. Она лежала с книгой, без книги. Ходила на кухню, готовила ужин или завтрак. Обедала в управлении. Виделась с Барышевым десять раз на дню — заместитель обязан являться по первому зову. Но дома была одна…

А потом произошла эта нелепая встреча на совещании. Тулумбасову, наверно, сказали, в каких странных отношениях они находятся. И он даже не предупредил, что новый начальник второго участка будет на совещании.

И этот испуг Барышева… Только Екатерина могла различить под обычным его апломбом испуг. А Барышев испугался.

И эта ненужная ложь: «Инженер Баженова обследовала прямую»! Зачем эта ложь? Ради того только, чтобы где-то в архивных документах осталась запись о том, что дорога проведена по предложенному Барышевым проекту? Или Барышев начинает понимать, что и времена и люди меняются, что нужно и ему измениться?

Как она в тот вечер ждала Колыванова! Конечно, она знала, что Борис может и не прийти, но ждала! Утром секретарша попыталась рассказать ей, как все произошло, но она не стала слушать. Он не пришел!

А на следующий день Барышев с утра насел на Тулумбасова. Екатерина ожидала в приемной, когда освободится начальник, и слышала крик Барышева:

«Всякая задержка — преступление! Техника будет простаивать, а начальник путешествовать по горам и долам! Я протестую! Если вы сами не примете мер против Колыванова, я телеграфирую в Москву! Он срывает план строительства!»