На суше и на море - 1964

В 1612 году пиратский капер напал в Ла-Манше на французский парусный корабль и захватил его. Это было обычным делом в те времена. Среди пленников оказался индеец из Южной Америки, который довольно бегло говорил по-французски. Ценности с точки зрения выкупа он собой не представлял, и, очевидно, поэтому он недолго гостил у пиратов. Вскоре ему удалось добраться до Франции. Имя индейца было Капок, это был сын вождя (касика) одного из бразильских племен.

Во Франции он разыскал замок в Пуатоне и сказал, что хочет видеть госпожу. Маркиза поднесла к глазам лорнет и критически осмотрела его с головы до ног.

— Вас прислал мой муж, маркиз де Рассили?

Да, это был гонец маркиза, который уже много лет находился в Бразилии. Капок сообщил, что муж ее жив, здоров и передает ей тысячи приветов. Капок был не только вестником, но и подарком, живым экзотическим подарком из далекой и удивительной страны. Живя в замке, он не сразу понял это.

Дни в поместье текли ровно и размеренно. Время от времени происходили мелкие события: сгорел амбар, убежал молодой священник с прихожанкой… Однажды большая свинья попала в старый крепостной ров, и ее никак не могли вытащить оттуда. Маркиза приказала Капоку помочь слугам. Сын касика пожал плечами и отвернулся. Напрасно взбешенная маркиза осыпала его бранью и упреками. Капок был невозмутим и, казалось, не слышал ни одного слова.

Вечером того же дня, ни с кем не простившись, он покинул замок.

Чувство собственного достоинства и гордость Капока основывались не только на том, что он был сыном вождя. В его жилах текла кровь легендарных амазонок Южной Америки.

Капок добрался до Парижа. Он был один, высокий, бронзовокожий человек в этом огромном, чужом городе. Напрасно обивал он пороги сановников и важных господ с просьбой отправить его на родину. Никому не было дела до этого человека и до судьбы, забросившей его в Париж. Но велика сила случая. Однажды в квартале капуцинов из окна кареты его окрикнул какой-то господин. Капок тоже узнал его, они обнялись. Это был некий Жан де Моке, в прошлом офицер маркиза де Россили. Он хорошо знал Капока и знал его отца, касика племени тупинамба.

Через несколько дней Капок получил аудиенцию у самого Людовика XIII. Король и придворные с удивлением слушали его рассказ. Оказывается, племя Капока соседствует с областью, где живут амазонки. Каждый год весной амазонки приглашают мужчин этого племени к себе. Если после этого родится девочка, амазонки оставляют ее у себя, если мальчик — отсылают к отцу. Жены племени тупинамба настолько привыкли к ежегодному отсутствию своих мужей, что относятся к этому совершенно спокойно.

Жан де Моке подтвердил рассказ Капока. На этом следы самого Капока теряются. Известно только, что король, выслушав молодого касика, наградил его деньгами. По всей вероятности, Капок вернулся к себе на родину. Если это так, впоследствии он, наверное, тоже побывал у амазонок. И там его рассказ об удивительных землях за морем, о великом короле белых людей должен был звучать не менее фантастично, чем то, что услышал от него Людовик XIII и его придворные.

Еще раз о женщинах-воинах

Естественно, не всех женщин-воительниц следует зачислять в армию защитниц матриархата. Хотя, бесспорно, есть черты, сближающие их со ставшими легендарными амазонками.

Несколько лет назад в Сахаре группа французских археологов исследовала знаменитые фрески Тассили. Руководитель экспедиции А. Лот рассказывает, что на одном из изображений, открытых в Сахаре, он увидел военную сцену, изображавшую людей, вооруженных луками. «К моему великому изумлению, — пишет Лот, — воины оказались женщинами и к тому же с одной грудью! Мы еще никогда не встречали женщин-лучников. Это открытие обогатило наши сведения об удивительных людях скотоводческого периода. Но почему одна грудь? Что это: условность изображения или результат ампутации? Невольно приходят на ум амазонки последнего короля Дагомеи, кровожадные женщины, составлявшие охрану царя чернокожих, которые шли на удаление правой груди, мешавшей им при натягивании тетивы».

Анри Лот имеет в виду женскую гвардию королей Дагомеи, которая была опорой их военного могущества. Английский путешественник прошлого века, Джон Дункан, побывавший в Западной Африке, отмечал в своих записях, что женская гвардия насчитывает десять полков по 600 человек в каждом. Гвардия эта вела кровавые войны с соседними государствами и племенами и славилась своей храбростью.

По словам немецкого исследователя Шлике, в женскую гвардию короля Дагомеи принимали молодых девушек от пятнадцати до девятнадцати лет. «Эти девушки, — подчеркивал он, впадая, очевидно, в известное преувеличение, — должны проявлять свирепость и брутальность».