НА СУШЕ И НА МОРЕ 1965

— Где ты его взяла, девочка? — поинтересовался я, вспомнив, что когда-то на Памире видел утку отайку, но в Казахстане еще ее не встречал.

— Мне папа с охоты привез.

— А как тебя зовут? — спросил Валерий.

— Люся.

— Знаешь что, Люся, отдай нам утенка. Мы его в поле возьмем. У нас там речка есть. А утенку ведь без воды никак нельзя. Отдашь?

— Он у меня дома в большой кастрюле плавает, — не соглашалась девочка.

— Ему на волю хочется, а ты его на веревке таскаешь да в кастрюле заставляешь плавать. Это же не игрушка!

— Жалко мне его отдавать.

— Ой, ой, да он уже издыхает! — пустился на хитрость Валерий.

Утенок и в самом деле казался издыхающим. Раскрыв клюв, он тяжело дышал.

В это время показалась машина.

— Ну как, отдаешь утенка?

Немного поколебавшись, девочка наконец согласилась?

— Ладно, возьмите уж, я все равно скоро уеду в город.

Мы стали грузить в машину наше имущество, потом сели сами и тронулись в путь. Люся долго смотрела нам вслед и махала рукой.

— Бедная девочка, как ей не хотелось расставаться с утенком, — сочувственно заметила топограф Светлана.

— Все равно замучила бы. А мы во-о какого откормим! — воскликнула повариха, веселая и шумная Маша, и широко развела руками.

До места, где мы наметили разбить лагерь, было около десяти километров. Дорога шла по берегу реки, которая местами высохла, превратившись в заросшие камышом и травой плесы с высокими глинистыми берегами. Возле одного из них мы и остановились.

Валерий сразу же выпустил утенка. Семеня несоразмерно большими перепончатыми лапами, тот направился к берегу. Добравшись до воды, он нырнул и долго не показывался на поверхности.

— Утонул, что ли? — забеспокоилась Маша.

Но утенок вскоре вынырнул, отряхнулся и снова исчез под водой. На этот раз он показался у противоположного берега.

— Вот где ему раздолье. Это не то, что в кастрюле плавать, — улыбнулся Валерий.

Мы занялись устройством лагеря. На самом берегу поставили палатки, вырыли колодец, над будущей столовой натянули тент, прикрепив его двумя концами к высокому обрывистому берегу, а двумя другими — к шестам, вбитым в землю. Под тентом поставили стол, две скамейки и ящик с посудой. Невдалеке разместили печку-времянку. В тот день мы еще успели сделать мостик для купания и наладить батарейный приемник «Искра».

Все забыли про утенка. Но когда я пошел на плес купаться, увидел его, мокрого и дрожащего, на том месте, где его выпустил Валерий. Я принес утенка в лагерь и посадил возле топившейся печки.

Маша положила перед ним крошки хлеба, но он их есть не стал.

— Видно, сыт, — произнесла девушка. — А где он спать-то будет? Может, для него ящик освободить?

Но Валерий возразил:

— Нет, пусть спит там, где сам хочет.

И утенок выбрал себе место ночлега. Переваливаясь с боку на бок, он отправился в палатку, где устроились Светлана с Машей, и юркнул под кровать.

Рано утром, до восхода солнца, утенок разбудил нас сердитым кряканьем и хлопаньем крыльев. Можно было подумать, что он недоволен тем, что мы еще спим. Мы обрадовались такому необычному будильнику, так как в эти жаркие дни приходилось как можно раньше выходить на работу.

В одиннадцатом часу мы вернулись в лагерь.

— Ну и пекло! В тени, наверное, градусов сорок, — проговорил Валерии, вытирая платком вспотевшее лицо и облизывая пересохшие губы.

Сложив инструмент, мы сразу же отправились на речку.

— А где утенок? — спросил Валерий.

— Под кроватью сидит.

Валерий приподнял край одеяла и вытащил утенка.

— Эх ты, глупый, в такой духоте сидишь. Пошли купаться.

Мы взяли его с собой и посадили на воду. Но утенок купаться не захотел и, быстро выбравшись на берег, побежал по тропинке к палаткам, недовольно покрякивая.

Наступил субботний вечер, которого всегда ждали с нетерпением. В воскресенье можно было как следует выспаться, покупаться, почитать, послушать радиоприемник.

Но рано утром все проснулись от громкого кряканья.

— Иди вон отсюда! — рассерженно крикнул Валерий.

Утенок от неожиданности вздрогнул и испуганно прижался к земле. Пролежав с минуту, он поднялся на ноги, встряхнулся и снова несколько раз крякнул.

— Надо его выгнать из палатки, — решил Валерий. Он принялся гоняться за утенком. Распустив крылья и громко крякая, утенок в панике заметался по палатке. Потом забился под кровать и тихо сидел там среди ящиков с инструментами.

— Может, больше не будет крякать, — ложась на кровать, промолвил Валерий.

Но спать уже никому не хотелось. Я включил приемник, и по лагерю разнесся бодрый, веселый марш.

— Смотрите, — воскликнул Валерий, — утенок музыку слушает!

Вылезши из своего укрытия, утенок стоял в центре палатки и настороженно одним глазом смотрел на приемник. В такой позе стоял до тех пор, пока не прекратилась музыка.

— Какой же он музыкальный, — удивились мы.

А тот уже занимался утренним туалетом: чистил клювом перышки.

В последующие дни утенок тоже не проявлял никакого желания поплавать или уйти за пределы лагеря. Рано утром он по-прежнему будил нас, днем отсиживался под кроватью, а вечером гордо расхаживал по всему лагерю.

— Странный какой-то утенок, не плавает и не летает, — заметила как-то Маша.