НА СУШЕ И НА МОРЕ 1965

— Ждем вас, — встретила его Фетисова. — Хотим вместе с вами потолковать с народом.

— Очень хорошо, — ответил Самохин и первым вошел в клуб.

В ярко освещенном зрительном зале было шумно. Люди сидели в верхней одежде, в шапках и походили на пассажиров', ожидающих посадки в поезд. Воздух был напитан устоявшимся табачным чадом.

— Вербованные, — Фетисова показала глазами на зал. — Почти все здесь собрались.

— Не только вербованные. — Самохин всмотрелся в державшихся особняком женщин. Некоторые из них пришли с детьми и узлами. — Не только…

Хмурые лица, недобрая тишина насторожили Самохина.

— Почему здесь в верхней одежде? — громко спросил он. — В шапках! С вещами! Как на вокзале!..

— Что ж, выходит, нам и помощи не будет никакой? — перебила его женщина с ребенком на руках.

— Будет, — ответил Самохин. — Сами себе поможем.

— Нечего нас уговаривать! — злобно бросил кряжистый детина в потертой стеганке. — Но маленькие. Видим, что на дворе творится.

— Зачем уговаривать? — спокойно возразил Самохин. — Придет время, прикажу выйти на работы…

— Прежде чем приказывать, обеспечьте нас! — закричали в зале. — Валенки дайте! Стеганки!

— Какой из меня работник? — подскочил к Самохину курчавый парень в узконосых туфлях. — В пальтушке! Полы путаются в ногах, снег гребут.

— Вас завербовали для работы на обогатительной фабрике, — по-прежнему сдержанно ответил Самохин. — На работающих в цехах валенок на комбинате нет. Тут и спорить не о чем. Надо будет — пойдете работать.

— Без валенок? — спросил курчавый. — На улице?

— Что ж, по-вашему, когда буря бьет корабль, матросы калоши требуют, чтобы ноги не промочить?

Самохин увидел, что вместо делового разговора его затягивают в ненужные и лишь раздражающие рабочих препирательства. Сопровождаемый недовольным гулом, поднялся он на сцену, выждал, пока затих шум, и обратился к притихшему залу.

— Одни трудятся на морозе по двенадцать часов в сутки, а кое-кто тут… санаторий устроил.

— А ты посиди в этом санатории! — закричали из зала. — Давай к нам! Разговаривать легко, сверху-то!

Самохин понял, что начал неудачно, хотел поправиться.

— Минуточку!

Договорить ему не дали.

— Прежде чем требовать, обеспечьте людей!

— Мы тоже знаем свои права!

Чьи-то руки взяли его за плечи и отодвинули в сторону. Самохин оглянулся и увидел Фетисову.

Ее в поселке любили. Старожилы помнили, как она штукатурила первые здания поселка, мерзла в палатках и всегда оставалась спокойной и ровной в обращении с товарищами. Не изменилась Фетисова и после того, как стала членом парткома, а затем и секретарем. Рослая, по-мужски широкая в кости, с красным обветренным лицом, она не боялась острого спора, умела озадачить противника неожиданным доводом, простецкой на первый взгляд репликой.

Фетисова вышла вперед, спокойно ждала, она знала: ее будут слушать.

Шум в зале быстро спадал.

— Давай! — озорно крикнул кто-то. — Агитируй!

В недружном хохоте неожиданно прозвучал вопрос Фетисовой:

— У кого есть дети ясельного и дошкольного возраста?

Над головами торопливо взметнулись руки.

— Пройдите к сцене. — Фетисова показала, куда пройти, и снова обратилась к залу: — У кого дети школьного возраста?..

На этот раз она не успела закончить фразу, как женщины торопливо направились к сцене. Некоторые подталкивали перед собой детей.

— Я понимаю, почему вы пришли сюда, — обратилась к ним Фетисова. — Работать в такое время да еще и болеть душой за ребят…

— Ишь заливает! — закричали из задних рядов. — Охмуряет православных!

Выкрики утонули в гуле, из которого выделялись злые голоса женщин, возмущенно одергивающих крикунов.

— Начальник комбината принял правильное решение, — Фетисова выждала, пока зал затих, — укрыть детей в безопасное место. Тогда и родители смогут трудиться, не оглядываясь на дом. Кончим нашу беседу, пройдете со мной в фойе. Там я объясню, как собрать ребят и что дать им с собой.

Фетисова отошла в сторону. Неподалеку от нее надежной опорой сбились в плотную кучку женщины.

На место Фетисовой вышел Шихов.

— Демобилизованные по последнему приказу министра обороны… встать!

В зале послышался неровный грохот. Поднялось человек тридцать.

— Старшины, в проход.

Из рядов вышел коренастый крепыш в ладно пригнанной шинели.

— Постройте демобилизованных и выведите сюда, — Шихов показал рукой влево от сцены.

— Выходи строиться! — привычно подал команду парень в шинели. — Разобраться по два.

Он подровнял группу, вывел к сцене и, приняв привычно строевую стойку, доложил:

— Товарищ майор! Демобилизованные в количестве двадцати шести человек построены.

— Вольно! — Шихов осмотрел демобилизованных и обернулся к сидящим в зале. — А теперь потолкуем с остальными. Вернее, с теми, кто не желает работать.

— Да в чем работать-то! — вскочил с узла курчавый парень и выставил ногу в узконосой туфле: — Гляди!