НА СУШЕ И НА МОРЕ 1966

Они двинулись дальше. А под ногами все осколки камней, да скудный ягель, да ползучие ветви карликовой березки, да кустики брусники и черники, торчавшей вокруг камней.

Изредка встречались речки и ручьи. Ни одной даже самой маленькой рыбешки в них не было. Крошечные озера скорее напоминали лужи, холодная, прозрачная вода казалась стеклянной и безжизненной.

Ни звериного рева, ни шелеста трав, ни птичьей песни, ни крика чайки в небе. Пусто. Тихо.

Два дня Эчай и Олесь шли этой пустыней, голодные, иззябшие. Они часто оглядывались назад и, видя ковыляющего Старика, радовались, что они не одни. Надеялись, может быть, он знает дорогу к людям. Олень шел сзади, ну и это хорошо. На третий день не могли они найти дров, огонь развести не удалось. Утром встали — оленя нет. Он не нагнал их и к вечеру. Они надеялись, что Старик еще вернется.

Эчай было жаль старого оленя. Она скучала без него. Олень не блеял, не говорил, не кричал, даже не слышно было, как он ступает копытами, а все-таки было не так тоскливо, когда сзади шло еще одно живое существо. И право, когда она посматривала на него, так и казалось: вот стоит живой человек, а из-под рогов смотрит спокойно человеческое лицо. Он особенно походил на человека, когда вздыхал, нюхал ветер, что-то ему говоривший. Привыкла Эчай к этому оленю.

Олесь смотрел на дело иначе, он рассчитывал заколоть его и прокормиться мясом, когда наступят морозы и выпадет снег, когда нельзя будет идти вперед. Олесь стал мужчиной.

По правде сказать, и Эчай подумывала, что это было бы хорошо.

Старик не вернулся.

Замерзли реки и озера

Реки и озера замерзли. Однажды лунной ночью в час полного безветрия стукнул крепкий мороз. Лед сковал поверхность вод и лег гладкий, скользкий и прозрачный. Через его толщу виднелись камушки и травы на дне луж, пузырьки воздуха, поднимавшегося со дна водоема. Рыба ушла в глубокие места, красная рыба уже скатилась по ручьям и речкам вниз, в морские воды. Ловить рыбу руками стало нельзя.

День ото дня становилось холоднее. Морозы крепчали. Изодранная кофточка Эчай и пиджачок Олеся прохудились во многих местах. Одежда плохо защищала детей от стужи. Чтобы хоть немного согреться, Олесь надумал кататься по льду. Эчай этого давно хотелось, но она жалела свои подошвы. Протрутся, тогда как быть? Ей под ноги подвернулся камушек, она встала на него и покатилась. Олесь вспомнил, как он катался на деревяшках, нашел сучок и приладил его к ноге. Вдвоем им было весело кататься, а главное, стало теплее. Так они перебегали с лужи на лужу, а когда они уставали, разводили огонь и грелись. Теперь они питались только ягодами и мышами. Ни одного глухаря им больше поймать не удавалось. На морозе птицы были чутки и улетали вовремя. Передвигались Эчай и Олесь медленно, они больше думали о том, как бы им согреться да напиться воды, а не идти вперед. С трудом удавалось отыскивать норки пеструшек и добывать оттуда зверьков. Эчай все еще старалась идти на север. Но солнечные дни выпадали редко. Солнце светило косо и садилось рано. Оно в это время года обманчиво. Дети, сами того не подозревая, кружились на одном и том же месте. Иногда они возвращались туда, где уже бывали, но не замечали этого. Они все шли, шли и шли. В день им редко удавалось пробежать два-три озера. Было слишком холодно. Они чаще сидели у огня, собирали мерзлые ягоды, ели горький ягель, дикий чеснок, откапывали еще какие-то корешки, которые казались им сладкими. Кроме того, они ловили мышей.

Выпал первый снег. Стало так тихо, что даже шагов своих по мягкому снегу они не слышали.

Детям уже никуда не хотелось идти; только бы греться у костра, спину укрывать от холода крыльями глухаря, которые Эчай припасла.

Даже взрывов не стало слышно.

Холодно, голодно. Эти ощущения заслоняли все мысли и чувства.

Чум

Между тем Эчай и Олесь продолжали свой путь. Однажды они далеко отошли от стоянки, собирали ягоды на вершине длинного холма над равниной. По южному, более крутому склону его залегли густые леса. На самой вершине виднелись два огромных обломка скал. Они возвышались над всей местностью. Эчай присела на кочку отдохнуть. Олесь, как всегда, гонялся за мышами.

Было очень тихо. Шел мелкий снег.

Эчай смотрела на скалы и думала, что хорошо бы взобраться на них: может быть, она увидит где-нибудь дым, стадо оленей, людей. Но надо было карабкаться с камня на камень, того и гляди, сорвешься и упадешь.

Она подняла глаза и на вершине скалы увидела оленя. Он стоял величаво, нервный, настороженный и чуткий. Эчай не сводила глаз с животного, шептала:

— Олесь! Олесь! Оглянись: дикий олень!

Олесь аукнул. Дикарь встрепенулся, перемахнул на соседнюю скалу. Оттуда прямо на землю и мимо детей промчалась стайка оленей, голов двадцать пять.