На суше и на море - 1976

Об авторе

Уильям Грейвз — один из многолетних сотрудников американского журнала «Нейшнл джеографик». Неоднократно выступал на его страницах со статьями и очерками. В настоящее время один из редакторов-ассистентов журнала. В нашем ежегоднике публикуется впервые.

«ЖИЗНЬ В ЯПОНСКОЙ ДЕРЕВНЕ»

_{Направив лодки по течению, рыбаки ловят рыбу «тэй». В Японии ее едят в сыром виде}

_{Полукруглая набережная Футагами — средоточие всей деревенской жизни. Это и главная улица, и причал, и перевалочная база для грузов. Сюда жители деревни доставляют фрукты и водоросли для отправки на рынки острова Хонсю}

_{Согнувшись под тяжестью своего урожая цитрусовых, Тешин и Эмико Наката бредут домой после дня, проведенного за сбором микана}

_{Широко раскрыв глаза, детишки из детского сада Футагами слушают сказку. Подрастающее поколение все чаще и чаще покидает остров. И Футагами становится деревней стариков, или, как сказал один из жителей, «угасающей звездой». «Хоть она еще светит, но постепенно все уменьшается»} 

Александр Кузнецов КУБАЧИ

Глава из книги

Заставка Т. Сухомлиновой

Фото автора и фотохроники ТАСС

У кубачинцев нынешней весною

Я наблюдал, как тонко и хитро

Вплетает мастер кружево резное

В черненое литое серебро.

Расул Гамзатов

Мы ехали в этот знаменитый дагестанский аул в начале ноября, когда горы были уже в первом снегу и выглядели высокими вершинами. На самом деле они не так уж и высоки, вечных снегов и ледников здесь нет. На побережье Каспийского моря шел дождь, было тепло и сыро. Проезжая мимо бесконечных виноградников, моря мы не видели: оно было скрыто туманом где-то совсем рядом от дороги. Ощущалось лишь его дыхание.

Потом пошел лес, состоящий из дуба, бука и ивы. Лес кончался при въезде в горы. Начались кустарники яркой и разнообразной окраски: лимонные, оранжевые, красные кусты перемежались с участками зеленой еще травы, с серыми и рыжими скалами. С замшелых камней свисали бороды трав. Дорога вилась над пропастью. Облака неподвижно висели на одном уровне с нами, а дорога дымилась, словно здесь выходили горячие источники. Это испарялся снег. После недавнего снегопада появилось жгучее горное солнце, и снег не таял, а сразу превращался в пар. Такое в горах обычно. Мир представляется таким ярким, что невозможно смотреть, режет глаза. А тут еще чистые краски осени: красные кустарники, насыщенная зелень склонов, синь неба и ослепительно-белый снег!

Миновав спуски и подъемы, проехав несколько селений и аулов, взбираемся по последнему серпантину. Дальше и выше уже некуда — Кубачи.

Дома лепятся у крутого склона, словно вырастая один из другого, селение смотрится со стороны пчелиными сотами. Все кругом — дома и скалы — серы, только балконы, двери и рамы окон окрашены в ярко-голубой цвет. Наверное, другой краски просто не завозили в магазин. А может, это не случайно, ибо этот цвет здесь не раздражает своей яркостью.

Кубачи — название турецкое. Оно означает «кольчужники». Селение очень древнее. Истоки его истории и культуры уходят в первое тысячелетие до нашей эры.

В прошлом веке относительно истории Кубачей возникало множество самых невероятных теорий, гипотез и предположений. Кое-кто считал, что культура кубачинцев целиком иранская и ничего самобытного в ней нет. Были и такие, которые утверждали, что культуру эту привезли с собой франки. Предание говорит, что шамхал Тарковский просил короля Франции прислать к нему сорок оружейников и тот выполнил его просьбу. Сначала франки жили в Тарках, потом переселились в Дербент, но поссорились с жителями города и ушли в горы.