На суше и на море - 1978

Годовалый щекастый мальчик, любовно упакованный в голубой нейлоновый стеганый комбинезон, при взлете таращил глазищи. Лицо его было как только что отчеканенная бронзовая монета. С великой серьезностью он выплевывал соску-пустышку и отворачивался от иллюминатора, куда отец поднес его, желая развлечь. Впрочем, как выяснилось, он летел не впервые.

Я подумал о том, что этот бекдашский мальчик уже не узнает быта вековечных верблюжьих кочевий, глаза ему не разъест дым костра, разведенного зимой в кибитке. Вряд ли увидит он — разве что в музее? — деревянную лопату-совок, еще недавно бывшую главным орудием рабочих-сульфатчиков.

…Трудно сейчас представить подробности будущей жизни этого края. Одно лишь ясно — грядущее уже возникает сегодня.

Борис Соколов ТАИТИ

Очерк

Фото автора

Заставка В. Сурикова

Перо мое слишком слабо, чтобы выразить удовольствие мореплавателя, когда после долговременного похода положит якорь в таком месте, которое с первого взгляда пленяет воображение.

Ф. Ф. Беллинсгаузен

Людям свойственна страсть к путешествиям. Спросите первого попавшего человека — старого или молодого, мужчину или женщину, — хотел бы он побывать, скажем, на Бермудских островах или в Новой Зеландии? Думаю, что ответ будет утвердительным. Со школьной скамьи музыкой звучат в душе каждого такие названия, как Гонолулу, Барселона, Кристобаль, Монтевидео, Рио-Гранде…

Но сегодня многие земли, когда-то открытые землепроходцами, стали совсем обжитыми, и современный путешественник нечасто может наблюдать первобытную экзотику. Это и не входит в наши планы — гоняться за экзотикой. Давайте отправимся в центр самого большого океана планеты, на остров, где первыми побывали Бугенвиль, Кук и наш соотечественник Беллинсгаузен, — на остров Таити.

Вначале несколько слов о том, что привело нас в столь далекие края. Весной 1969 года наше научно-поисковое судно работало в Тихом океане: мы выполняли океанографическую съемку и, кроме того, ставили ярус[16] в несколько десятков миль длиной. Не совсем обычное это дело — ловить тунца в тропиках, даже для бывалых моряков лов в океане на крючки в диковинку. Поэтому наблюдать за первой выборкой яруса сбежалась почти вся команда.

Зрелище это поистине замечательное. Представьте себе такую картину. Слепит глаза сверкающий на солнце океан. Рабочая команда на кормовой палубе выглядит довольно живописно: на матросах черные резиновые фартуки и белые нитяные перчатки. Правда, фартуки одеты на голое тело, и обнаженные спины блестят от пота, а через два-три часа все с головы до ног покроются солью, перчатки протрутся до дыр и станут черными от просмоленного капронового яруса… Но это потом. А пока — сияют черные фартуки, белеют новые перчатки, и все напряженно всматриваются в бегущую из воды на борт хребтину. Немилосердно печет солнце. Натужно воет электродвигатель ярусоподъемника — ему тяжело и тоже жарко.

Увы, улов нас не радует — одни акулы. Вытаскиваем их наверх баграми, и на палубе они вовсю молотят хвостами и сверкают ослепительно белыми пиловидными зубами. Лучше держаться от них подальше: кроме страшных зубов у этих тварей шершавая, грубая, словно наждачная бумага, кожа.

На первую акулу подходили смотреть по очереди, потом привыкли — эка невидаль… У акулы обыкновенной круглые желтые, с вертикальной щелью, совершенно кошачьи глаза. Акула-молот формой напоминает сильно вытянутую букву «т». У «лисички» огромные воловьи глаза, хвостовой плавник узкий и длинный, как меч, пожалуй, она даже красива.

Попался красавец-парусник, великолепна его раскраска в воде. Его можно сравнить с форелью длиной метра в три с огромным спинным плавником-парусом, отливающим глубокой синью, словно крыло степного кузнечика…

Однако некогда любоваться — идет работа. От выполнения плана зависит заработок каждого члена экипажа. Течет пот, смешиваясь с морской солью, которая будто песок покрывает кожу. Болят обожженные солнцем плечи, а руки невыносимо зудят от яда физалий, идущих с хребтиной и поводцами.