На суше и на море - 1980

Выходит, они и полезны, и вредны. Нужно использовать одно, ограничивать другое. В Венгрии, например, их изгоняют из садов, выпуская прирученных ястребов-перепелятников. В Австралии с этой же целью используют комнатные вентиляторы, а в Австрии даже спортивные самолеты. Дороговато, конечно, ну а вдруг появятся рати шестиногих врагов? Вот тогда-то сторицею окупятся все расходы! Ведь спасли же воробьи парки Москвы от нашествия непарного шелкопряда лет двадцать назад.

Очень боятся они красных и синих флажков, а также кусочков жести, искусственной фольги, разноцветных полосок бумаги. Помогает и опрыскивание посевов красной краской. Объединение разных методов усиливает отпугивающее действие. К примеру, над виноградниками натягивают проволоку и подвешивают к ней полоски фольги, флажки, консервные банки. Электромотор время от времени приводит в движение проволоку — флажки колышатся, фольга отбрасывает световые блики, а банки гремят. Прямо целое представление! Но воробьи постепенно привыкают к подобным «концертам», и приходится отдельные номера заменять новыми. Особенно эффективными оказались вискозные нити и капроновые сети. Волокнами, как паутиной, окутывают кустарники и деревья, сети же натягивают над полями на кольях. Недавно в прессе промелькнуло любопытное сообщение. Если, забрав птенцов у воробьев, вынудить их к повторным кладкам, можно продлить период, когда птицы, выращивая новое потомство, отлавливают насекомых-вредителей, и, кроме того, сместить сроки вылета молодых стай, обычно приходящиеся на время сбора зерновых. Конечно, отыскивать воробьиные гнезда хлопотно. Но, возможно, здесь могут оказать помощь приманки с гормональными препаратами? Однако пора вернуться к семье Белохвостика.

Слепых, красноватых и совершенно голых новорожденных пернатыми можно было назвать, да и то условно, лишь на четвертый день жизни, когда на спинках у них прорезались перьевые зачатки. Появились они на темноокрашенных участках кожи, проступивших всюду, где обычно растут перья. Малыши уже настойчиво тянули вверх головки с открытыми ушными дырочками. При каждом резком звуке, сотрясении гнезда или прикосновении они, как по команде, разевали желто-розовые рты с пятнистыми язычками. На мир взирали через узкие щелочки. Затем глаза округлились. Из синеватых чехликов показались по всему телу контурные перья, а на крыльях — маховые. Здесь они украсились даже небольшими опахалами. Когда Горобченко осматривал гнездо, птенцы, закрыв глаза, затаивались. До восьмидневного возраста оба родителя, согревая своих еще не совсем оперившихся чад, ночевали в гнезде. Потом такая необходимость отпала — у молодых выросла шубка из перьев, очень похожая на невзрачный наряд матери. Теперь Белобровка кормила их как на убой. Если поначалу семью снабжал провизией в основном Белохвостик, то под конец периода кормления он исподволь перепоручил супруге роль главного снабженца, а сам тратил уйму времени на токование перед второй кладкой.

На двенадцатый день, стоило Сане взобраться к гнезду, чтобы, как обычно, осмотреть и взвесить птенцов, все четверо выпрыгнули из своего жилища и спикировали во двор. Что тут поднялось! Когда Горобченко ловил истошно кричащих беглецов, отовсюду с возмущенным чириканьем слетались воробьи. Водворив выводок в клетку, Саня выставил ее на балконе. Вопли узников принудили родителей, поборов страх, приступить к кормлению голодающих через прутья. В этом занятии им порой помогали пернатые соседи, привлеченные призывными криками птенцов. При взвешивании их обнаружилась еще одна любопытная деталь: трое слетков были тяжелее взрослых птиц. Вероятно, страховка на случай вынужденной голодовки. Ведь всякое может случиться, когда покидаешь отчий кров.

Через два дня, дав птенцам окончательно окрепнуть, Саня выпустил их в укромной аллее зоопарка. И немедленно убедился: на голос юного воробья откликается любой взрослый. Свернув со своего пути, он подлетает к зовущему, чтобы покормить его. Еще через двое суток один из птенцов куда-то запропастился, а остальные — Горобченко узнавал их по цветным кольцам — уже довольно уверенно вместе с тремя новыми товарищами перепархивали с ветки на ветку, что-то склевывали с листьев и, трепеща крыльями, выпрашивали пищу у взрослой птицы, которая крутилась рядом. В ней Саня опознал помеченную прошлой осенью самку.

Она-то и взяла на себя обязанности (иногда ее подменял супруг) служить примером в поведении, подавать сигналы опасности, ну и, конечно, снабжать молодежь провизией. Дней через 10–12 первое воробьиное поколение, став вполне самостоятельным, своим небогатым житейским опытом щедро одаривает (даже кормит) более юных собратьев — они все время вливаются в стаю. По мере ее роста значительно сокращаются сроки опекунских хлопот для самок. А их супруги в это время большей частью заняты охраной гнезд — вскоре тут появятся яйца второй кладки — от поползновений соседей, по каким-либо причинам потерявших жилплощадь, или от холостяков, которые так и норовят, заняв чужую квартиру, заполучить супругу.