На суше и на море - 1981

— Бездельник! — кричал хозяин на вернувшегося домой Хазу. — Шляешься, а шакалы кур давят! Стрелять такую собаку надо!

Старик решил расправиться с мнимым обидчиком немедленно. Он наскоро собрался, взял ружье и пошел по следу. Началась погоня.

Сарыг издали увидел человека с собакой. Он привык уходить от деревенских псов без малейшего затруднения и сначала не испытывал страха. Шакал побежал по протоптанным зверями тропам, но Хаза неотступно шел следом, равномерно взлаивая при каждом прыжке. Сарыг применил ряд хитростей, чтобы сбить собаку со следу, однако не смог избавиться от опытной гончей. Тогда шакал вспомнил о спасительных, колючках чингила и уверенно кинулся в самую их гущу. Молодой зверь меньше своего преследователя и легко проходил в тесных колючих лазах. Собаке пришлось хуже. Колючие иглы впивались в ее тело, задерживали движение. Хаза визжал, выл от боли, но сумел все-таки выгнать противника на открытое пространство. Все шансы на победу оказались на стороне гончей. Хаза увидел зверя и залаял «по-зрячему».

Беглец мчался без оглядки и нечаянно выскочил на отару овец. Он вихрем пролетел между собаками, козами, верблюдами, овцами, пастухами и всполошил всех. Пока овчарки соображали, в чем дело, появился преследователь, и вся собачья рать кинулась на него. Рык, лай, визг огласили окрестности. Вмешательство пастухов спасло Хазу от гибели, но искусан он был основательно и едва доплелся на трех лапах домой. Первое сражение шакал выиграл.

Серикбаев после неудачной охоты рассвирепел еще больше и поклялся снять шкуру с ненавистного шакала. Когда-то старик промышлял волков запрещенным способом — отравлял приманки стрихнином. Теперь он открыл тайник и достал сохранившуюся с тех времен капсулу. Сквозь пожелтевший от времени желатин виднелись безобидные на вид белые кристаллики.

Применяющие яд охотники промышляют без собак. Дуалет, сделав приваду, привязал Хазу, чтобы уберечь его от отравы, но не позаботился о пище и воде. Пес, страдая от жажды, натянул цепь, сбросил ошейник и побежал по следу хозяина…

Собака погибла, съев приманку. Стрихнина же у Серикбаева больше не осталось, он стал применять браконьерские силки в виде двойных мертвых петель из тонкой и мягкой проволоки. Такие ловушки, настороженные на тропах, в узких зверовых лазах, могли ждать жертву долго.

Однако в тугаях паслись стада коров, табуны лошадей. Крупные животные не попадали в отверстия петель, но сминали ловушки. Охотник упрямо их восстанавливал. И все же шакал чудом уцелел.

А тут началось освоение целинного клина тугаев. Это было рядом с охотничьими угодьями Сарыга. Бригадир механизаторов после работы любил побродить с ружьем. В тугае он наткнулся на проволочные петли. Кто поставил силки, было нетрудно догадаться: секретов у жителей поймы нет.

— Немедленно убери ловушки, — предупредил он Серикбаева.

— Так это на хищников, — запел свою обычную песню Дуалет.

— Завтра проверю. Если увижу одну хоть петлю, составим акт. Штрафом не отделаешься. Ясно?

Силки исчезли. Но еще до этого Сарыг, постоянно встречая следы людей, остро пахнувшие стреляные гильзы, ушел из родных мест. Он переплыл обмелевшую осенью Амударью и обосновался в болотистых зарослях, раскинувшихся вдоль низкого берега реки.

Погода изменилась. Теплые солнечные лучи и легкие ночные заморозки сменило мглистое ненастье. Северный ветер пригнал облака и поднял в небо мельчайшую лёссовую пыль. Солнце, изредка пробивавшееся между туч, казалось маленьким и бледным.

Временами сыпались косые пряди мелкого снега. Он смешивался с пылью и ржавыми полосами, набивался между барханами в заросли колючих трав и кустарников.

Птицы и звери попрятались, только несколько воронов ютились по отмелям, прячась за корягами. Чем больше сгущалась мгла, тем яростнее выл ветер.

Неуютно стало на реке. Мутные валы горбили ее поверхность. На темном фоне вскипали белоснежные гребни пены. От воды поднимался пар, клочьями разлетавшийся под ударами метели. Прибрежные кусты покрыл иней.

На третьи сутки ветер стал стихать. Утро пришло тихое, солнечное, но ударил мороз. Вода загустела, волны утихли, и с зеркальной поверхности потянулись вертикальные столбы тумана. Освещенный лучами восходящего солнца, он собирался в нежное розовое облако.

У берегов быстро разрастались забереги, смыкались с пристывающей к ним шугой. Участки с чистой водой заметно сокращались. Над оставшимися полыньями и разводьями метались редкие стайки запоздалых нырков.

Во время бурь Сарыг отсыпался в теплой норе. Он понимал, что охотиться в такое время не на кого: все живое попряталось.

Под утро шакал направился к протоке и долго стоял на берегу, ожидая ледостава. Зверь стремился попасть на ближайший остров, где осенью водилось множество серых хомячков и была колония полуденных песчанок. Кроме хищных птиц, никто давно не трогал грызунов. Они успели расплодиться, протоптали дорожки, устроили норы, запаслись на зиму кормом. В ясный зимний день многие зверьки повылезали на свежий воздух.