На суше и на море - 1981

Совершенно спокойно прошли рысью полудикие ослики. Протопали раздраженные, с подпаленными шкурами барсуки. Бестолково суетились мелкие зверьки.

На взмыленных конях появились пастухи. Они гнали стада овец и коров. Сторожевые псы действовали решительно. Коровы с ужасом таращили глаза, глухо мычали, роняя пену. Глупая баранта шарахалась, сбиваясь в плотные косяки, путала направление. Даже мудрые козлы-предводители выглядели растерянными.

Наконец, масса измученных животных высыпала на просторную отмель. Лента песков — одно из весенних русл — смыкалась с протокой.

Часть животных кинулась к воде, собаки и кони стали жадно пить. Овцы сбились в кучу на мокром песке и затихли. Пастухи оглядывали спасенных животных, прикидывая потери.

Сарыг юркнул в осоку у берега. Рядом оказался зайчонок, однако косой и не думал спасаться от извечного врага. Страх перед стихией уравнял всех.

Пожар вышел к берегу протоки и несколько минут бушевал в полную силу. Волны сухого жара охватили людей и животных, рассыпавшихся по пескам. Наконец пожар стал постепенно стихать. По черным остовам деревьев некоторое время еще пробегали язычки пламени, затем они погасли, потянулись струйки негустого дыма. Только иногда над раскаленной землей возникали призрачные следы смерчей.

Сарыг подождал, пока пастухи угонят стада в уцелевший клин тугаев. В наступивших сумерках зверь стал пробираться к норе. Земля успела остыть, но местами продолжали тлеть угли. Ни травы, ни кустов. Деревья стояли голые, с черными опаленными сучьями. У логова он вновь бросил клич. Ответа не было. Сарыг долго и настойчиво звал подругу, пока не приметил странного шакала, вихляющей походкой бредущего на зов. Он устремился навстречу, но остановился в страхе.

Мутный неподвижный взгляд, отвисшая челюсть с нитями клейкой слюны, нетвердая походка незнакомого зверя вызывали инстинктивное отвращение. Сарыг поджал хвост и бросился наутек. Бешеный шакал метнулся было вслед, затем осел на ослабевшие задние ноги. С внезапной яростью схватил и изгрыз обломок коряги и бесцельно побрел дальше…

А Сарыг после всех передряг устало осмотрелся и пошел искать новое убежище.

В дельте Амударьи тростниковые джунгли захватили каждый кусок суши и мелководья. Стройные и крепкие, высотой до пяти метров, растения образовали непроходимую чащу. Только тропы кабанов рассекали заросли.

Мутные воды реки вливались в сеть проток и озер. Лёсс осаждался, создавая мели и бары, меняя русло. Вода постепенно отстаивалась, становилась прозрачной, но от массы растущих и отмирающих растений приобретала странный, темный оттенок.

Течение, не всегда могло размыть грунт, пронизанный сплетением корней, и поток устремлялся прямо в чащу. Черноватая вода, вскипая гребешками пены, с журчанием неслась под уклон через корневища, коряги, упавшие стебли…

Сарыг забрел в джунгли. Он долго шлепал по мелководью, бродил по исчезающим тропинкам, теряя их и находя новые. Отдыхал где придется — на кочках или мелких островках, узкими гривами рассекавших болото. В конце концов шакал запутался в лабиринте тропинок. Он попал в места, где из-за постоянных колебаний уровня воды и частых наводнений не могли обитать мыши, песчанки, суслики, зайцы. Но ловить птиц не представляло особого труда. То заснувшая на островке утка, то беспечный кулик или бекас попадали на обед хищнику. Однажды шакал схватил крупную чайку, всполошив всю колонию. Эти птицы успели нанести ему несколько чувствительных ударов клювами. Пришлось выпустить из пасти добычу и начать огрызаться. Чаек Сарыг больше не трогал, зато приспособился промышлять серых цапель. Они держались парами или выводками, попадались и одиночки. Птицы степенно расхаживали по болотистым отмелям, замирали, карауля добычу, и вдруг молниеносными ударами клюва хватали некрупных рыб и лягушек. Зоркие птицы обычно вовремя замечали хищника. Молодые же цапли нередко устраивали свои засады среди стеблей тростников. Их оперение сливалось с растительностью, удачно маскировало охотников, но и шакалу нетрудно было подойти незамеченным. Сарыг терпеливо подкарауливал неосторожную птицу, впиваясь в длинную шею. Однажды он промахнулся и ухватил жертву за основание крыла. Цапля изогнула шею и нанесла свирепый удар кинжалом-клювом. Она целилась в глаз, но шакал успел увернуться, отметина же на морде осталась навсегда.

Шакал часто находил хатки ондатр. Низкие, заболоченные берега не позволяли водяным грызунам устраивать норы в откосах грунта. Они натаскивали кучи тростника, водорослей, ила и, когда масса высыхала, выгрызали в ней ходы и норы. Выход из гнезда устраивался под водой. Прочный купол крыши служил столовой. При появлении хищника поднимался шум, плеск, зверьки ныряли и исчезали надолго.

Шакал изловил молодого зверька, но мясо показалось невкусным, и хищник больше не трогал ондатр.