На суше и на море - 1981

На переходе Нептун нас не баловал, но, когда пришли на место, погода выдалась по заказу: солнышко, мирный, лазурный океан. Мы с Кинтинычем «смайнали» серию; зрителей на палубе было много: как-никак самая первая! Немного, конечно, волновались, заранее тщательно готовили приборы, но все сошло хорошо. Стало веселее на душе, и работа пошла вовсю.

Удержать судно в заданной точке при выполнении станции — дело не простое. Бывает, что трос уходит за борт под большим углом к вертикали. Чтобы навесить очередной батометр, приходится каждый раз подтягивать к борту напряженный и гудящий, как струна, трос специальным крюком. Иногда батометры переворачиваются раньше времени или посыльный грузик застревает на полпути. Тогда приходится начинать все сызнова. Теряется время, и нарушается график работ. Мы нервничаем, Кинтиныч выясняет отношения с вахтенным штурманом, тому передается наша нервозность, и, хотя он пытается исправить положение маневрированием, ничего из этого не получается.

Лучше всего идет дело, когда на вахте второй штурман Миша Дорошенко. Тогда и в срок укладываемся, и приборы не подводят. Оценив ветер и течение, Дорошенко разворачивает судно так, что трос уходит в воду почти вертикально. Иногда он дает команду в машину подработать самым малым ходом для компенсации сноса.

Ночью подходит на свет к борту всякая живность. Вахтенные орудуют сачком. Кальмары, вытянутые на палубу, возмущенно фыркают и при этом пускают черную струю. Улучив минутку, я поймал летучую рыбу, похожую на горбатенькую селедку с крыльями-плавниками возле головы. В лаборатории на электроплитке мы сварили мой первый океанский трофей без всяких приправ, кроме соли, — такой вкусной ухи мне есть не приходилось…

«Камералкой» — первичной обработкой данных — обычно занимаемся во время переходов к следующей станции. Располагаемся в кают-компании, когда она свободна, или в нашей каюте, которая несколько больше других: у нас есть столик и даже диван. Именно поэтому всей научной группой в День рыбака собрались у нас. Душой застолья несомненно была гидрохимик Вита — компанейская и хозяйственная женщина. Надо было видеть, как она хлопотала, устраивая нехитрую нашу морскую трапезу; доброе круглое, как луна, лицо ее светилось от удовольствия. В довершение всего Вита напоила всех крепчайшим кофе — электрическая кофеварка, которую она возит с собой по морям-океанам, работала без перерыва.

Гидробиолог Саня Трофимкин, свесив кудрявую голову над гитарой, пел душевные песни. Потом неожиданно запел начальник рейса. Голос Марченко был столь мощным, что заглушил даже грохот винта, и в дверях появилась растерянная физиономия старпома; наверное, он спал и, свалившись с койки, не разобрал со сна, что у нас тут ария, а не сирена.

В море ритмично перемежаются работа и отдых, будни и праздники, но всё подчинено одному — программе рейса. Судно следует избранным курсом, и вахты идут своим чередом.

Окончив меридиональный разрез, мы подошли на бункеровку к острову Шикатан и стали нa якорь у входа в бухту Малокурильскую. Две мрачные скалы над водой, а между ними в глубине нежно-зеленые холмы, голубые ели, белые домики — словно овцы, спускающиеся на водопой. Красиво!

Вечером редкие огни маячат над самой водой меж скал. Тлеет ярко-желтая заря, перечеркнутая серыми и черными полосами облаков. А между нами и этой яркой картиной лежат на темнеющей воде черные громады плавучих крабозаводов, истыканные и подсвеченные огнями.

Вечер тихий, теплый; покачивает немного. Грустно… Как-никак мы уже давно не были на берегу. Вот он, остров, рядом. Пройтись бы по твердой земле, да нельзя: выбьемся из графика…

И снова — работа: идем на юг по четвертому разрезу. Вторые сутки океан в тумане. Вероятно, попали в струю Курильского течения (Ойясио) — природного гигантского холодильника. Кажется, туман не кончится никогда. Осторожно пробираемся в плотном белом молоке. Заунывно ревет тифон.

Я стою на мокрой палубе рядом с Лешей и зябко поеживаюсь: температура плюс тринадцать — и это в конце июля на широте Сухуми! Влажно блестит стойка с батометрами, текут капли по стеклам вставленных в обоймы термометров. Влага пропитала хлопчатобумажную куртку, забралась за воротник — туман проник всюду.

Снимаем несколько обойм с батометров и уносим в каюту: необходимо заменить некоторые приборы. Глубоководные термометры довольно просты, но прихотливы и требуют постоянного контроля. Сама по себе подготовка их к работе отнимает не так уж мало времени, поскольку замена их сопряжена с составлением новых таблиц, построением графиков… Потихоньку открываю для себя, что в нашей работе любые мелочи важны, но несоблюдение их может повлечь за собой серьезные последствия.

Разумеется, как следует разбираться во многих нюансах можно, лишь пройдя школу не одной экспедиции… А пока я больше прислушиваюсь к обстоятельным комментариям Кинтиныча, вникая в премудрости практической океанологии. Время от времени нас посещает начальник рейса, чтобы обсудить положение фронтов в океане, — о Куросио он говорит как о живом существе.