На суше и на море - 1982

Фото автора

Заставка Л. Костиной

Среди названий больших и малых хребтов Казахстана и Средней Азии часто повторяется сочетание двух коротких слов — Кара-Тау (черные горы). Это объясняется не только цветом слагающих их скальных пород. Нередко древние сказания повествуют, что там обитают злые духи или происходили трагические события, память о которых сохранилась надолго.

Джамбульские Кара-Тау — самый северный хребет Тянь-Шаня. Он проникает в глубину южноказахстанской пустыни более чем на 400 км. В 30-х годах этот район был известен находками тау-сагыза, одного из видов одуванчика, который предполагалось использовать в качестве каучуконоса. Позднее здесь открыли месторождение цветных металлов, и в сердце гор вместе с рудником вырос уютный зеленый город Кентау. Сейчас в Кара-Тау разрабатываются богатейшие залежи фосфоритов.

И другими сокровищами знамениты горы. В центральной их части расположено уникальное озеро-заповедник, по берегам которого ученые обнаружили ценнейшие отпечатки животных и растений юрского периода. А на северных склонах хребта, в сопке Кызыл-Джар, академик АН Узбекской ССР Е. П. Коровин нашел очень интересную верхнемеловую флору.

В длительной истории становления органического мира нашей планеты вторая половина мелового периода (80 —100 млн. лет назад) известна как время появления и бурного расселения наиболее высокоорганизованных цветковых растений. В сущности уже тогда началось формирование современного зеленого убора Земли.

Ископаемые флоры этого периода найдены во многих районах земного шара. Не столь редки они и в пределах нашей страны. Но все равно многие этапы образования столь знакомых нам растительных сообществ до сих пор остаются неясными. Слишком скупа и неполна «каменная летопись». Поэтому сведения о малоизученном местонахождении растительных остатков не могут не вызывать самого живейшего интереса.

Поиски ископаемых растений помимо их научной значимости очень увлекательны сами по себе. Ими можно заниматься десятки лет, но все равно, когда удается обнаружить хорошие отпечатки, это переживаешь по-новому, особенно если отпечатков много и они разнообразны. Такое местонахождение можно посещать неоднократно и каждый раз находить что-то новое. И вот накапливается солидная коллекция. Так было и с сопкой Кызыл-Джар.

К подножию ее я попал осенью 1961 г. Найти сопку не составило большого труда. Выехав из города Кентау и перевалив через восточные склоны хребта, мы направились вдоль гор на север, пока они, постепенно понижаясь, не слились с окружающей пустыней. Кызыл-Джар видно издалека. Холм стоит на пологой равнине, опускающейся к котловине озера Ащекуль, и бросается в глаза своей яркой окраской. Слагающие его слои имеют фиолетовый, желтый, а главным образом кирпично-красный и оранжевый цвета. На плоской вершине сохранилась безымянная старая могила. Отсюда и название — Кызыл-Джар (красная могила). Так же называется и расположенный рядом колодец с солоноватой, но вкусной водой.

Обычно на юге Казахстана осенью работается хорошо. Спадает летний зной, но еще достаточно тепло. Но в том году неожиданно быстро похолодало. Утром вылезать из спального мешка очень не хотелось. Утренняя стужа заставляла торопливо натягивать на себя теплые вещи вплоть до полушубка. Часам к одиннадцати воздух прогревался и можно было даже загорать. Потом температура снова постепенно падала.

Надежды, которые я возлагал на краснобокий холм, были велики, но действительность превзошла самые смелые ожидания. Верхняя его часть, сложенная плитчатыми, плотными разноцветными глинами, оказалась буквально набита великолепными отпечатками. Они покрывали каждый кусок породы. К концу первого же дня у меня в руках оказалось свыше сотни образцов.

Назавтра я гораздо быстрее вылез из спального мешка, предвкушая находки, сулящие много нового и интересного. Но природа решила встать на защиту тайн своего прошлого. После полудня неожиданно при безоблачном небе началась песчаная буря. Видимость ухудшилась так, что и вытянутую руку не разглядеть. Пришлось срочно сворачивать лагерь и буквально ощупью выбираться из кипящего песчаного месива. Хорошо, что образцы были упакованы и уложены в ящик накануне вечером.

На следующий год. теперь уже знакомой дорогой, я снова отправился на сопку Кызыл-Джар. Стояло жаркое казахстанское лето. Днем температура доходила до 45 °C в тени. Мы вставали с рассветом, работали до полудня, потом устраивали перерыв до пяти часов, а затем снова занимались сбором образцов, пока не опускались сумерки. Пожалуй, эти часы были самыми плодотворными: становилось все прохладнее, менее резким был солнечный свет.