На суше и на море - 1984

На «Охе» обязанности капитана исполнял старпом Эдуард Самченко. Моряк он молодой. Плавал матросом, потом окончил мореходное училище, стал штурманом. Увлекается парусным спортом, ездит в яхт-клуб, учит мальчишек не бояться моря. За капитана был впервые в жизни. Но рядом, в ходовой рубке, находились два бывалых капитана, прикомандированные на время перегона. Был еще один моряк, прошедший, как говорится, огонь, и воду, и медные трубы. Это боцман Дихтяр. Но о нем речь впереди.

Ветер усиливался час от часу. По синоптическим картам, которые принимали на установке, стало ясно, что два циклона, которые двигались навстречу друг другу и, казалось бы, должны были поэтому ослабнуть, наоборот, объединились и с удвоенной силой ударили по каравану. Стрелка на шкале, показывающая скорость ветра, временами прыгала за цифру «40».

Самченко позже рассказывал, что подумал: «Не может этого быть, врет прибор!» Выждав момент, приоткрыл дверь рубки, выглянул в ревущую ночь, и его тотчас отбросило назад, протащило по леерам. Задыхаясь, он с трудом пробирался назад, в рубку. Здесь светились экраны телекамер; глазки их были нацелены на те объекты, которые невозможно обозреть с мостика. И было видно, как растут водяные валы, усиливается шторм, как бочки, прикрепленные к металлическим стойкам канатами, вдруг срываются с места и, словно сумасшедшие, начинают носиться по платформе. Потом рушится приваренная к палубе кассета кислородных баллонов весом около тонны. Она крушила все, что попадалось на пути, сбивала барашки на крышках люков.

Хотя на платформе все было закреплено по-штормовому, от ударов волн, качки, бешеных порывов ветра крепления постепенно расходились, развинчивались, ломались. Трубы, бочки, металлические детали гремели, бряцали, тарахтели. На нижней палубе от напора неуспевающей схлынуть воды тяжелые рифленые двери вгибались внутрь помещений, вибрировали, и сквозь щели уже потекли струйки.

На мостик то и дело поступали тревожные сигналы.

Нужно было посылать людей туда, где грозит наибольшая опасность. Чтобы избежать трагических случаев, Самченко запретил выход на палубу с первого этажа. Морякам аварийных команд разрешалось выходить лишь со второго этажа, да и то с помощью страховых тросов.

Первую вылазку сделали на вертолетную площадку, она хоть и возвышалась на десять метров над морем, все же иногда касалась воды. Там начали «ездить» плиты, их закрепили заново. Потом наступила очередь буровой площадки, где стали разваливаться штабеля труб.

За полночь началось самое страшное. Сила шторма достигла 12 баллов. Восьмиметровые волны обрушились на палубу. Вода начала поступать во внутренние помещения.

С мостика заметили, что вертолетная площадка уже не только касается воды, но и время от времени погружается в волны. «Вертолетка» представляла собой металлическую раму из мощных тавр и швеллеров. Плиты же из ячеек, как уже говорилось, были вынуты. И все же каждое погружение площадки отзывалось дрожью всего корпуса. Посоветовавшись, Милютин и Самченко решили заполнить водой кормовые танки, чтобы приподнять носовую часть платформы. Они отдавали себе отчет в том, что волны обрушатся на корму с еще большей яростью, срывая оборудование и сбивая крепления трюмов.

Борис Масленников, главный энергетик, в те штормовые часы был связным между мостиком, палубой и машинным отделением, он видел, что где происходит, как ведут себя люди.

Сначала соблюдался судовой распорядок, но вскоре вахты и подвахты перемешались. Каждый был на «товсь», не сидел без дела.

С палубы прибегали ребята, промокшие до нитки, им давали немного отдохнуть, обсушиться. Но приходилось снова посылать их туда, где перекатывались громадные волны.

В комнате мастеров то и дело загорались сигнализаторы тревоги — срабатывали пожарная сигнализация и газовые датчики. Звучали короткие и длинные звонки, колокола громкого боя, душераздирающе выл «ревун». Волны разбивали электрооборудование. Возникало короткое замыкание, искрили контакты. Чтобы не возник пожар, нужно было сразу отключать неисправные линии. Приходилось выскакивать на главную палубу, рискуя жизнью.

Масленников и электрик Тропин хотели проверить электрощит. Но стоило открыть дверь, как вода хлынула в помещение. Первый порыв — бежать! Но если не закрыть дверь, зальет машинное отделение. Закрыли. По пояс в воде, устранили неисправность на щите. Улучив момент, открыли дверь и заскочили внутрь.

Корыткин и Смоляков крепили кислородные баллоны, их накрывало с головой. Смоляков, единственный сварщик, поспевал всюду, и каждый раз требовалось предельное напряжение сил.

Они с тревогой вглядывались в ревущую мглу ночи. И вдруг сорокатонная «вертолетка» на глазах потрясенных штурманов окунулась в воду и, согнувшись, словно лист жести, повисла над морем. В таком положении, вибрируя, она продержалась несколько минут и с ужасающим грохотом и треском рухнула. И тут с мостика увидели: огни буксира быстро удаляются! Значит, стальной трос толщиной в руку перебит рухнувшей площадкой.

Положение стало угрожающим.