На суше и на море - 1985

Как-то остановил Шушкин одного, так тот в амбицию. Кто, мол, ты такой, меня задерживать. Ты, мол, не милиционер и вообще никакая не власть. Как же так, не власть? Егерь — самый что ни на есть настоящий милиционер. Только лесной. В лесу порядок охраняет. И работенка тоже, как у милиционера, опасная. Только тут разница есть. Настоящий милиционер, он где, он в городе действует, там в основном. Там, если днем, то вокруг народ ходит, дружинники. В городе хорошо порядок наводить. И «клиенты» там другие. У настоящего-то милиционера нарушитель в основном без оружия по городу ходит. А браконьер иной так оружием обвешается, смотреть смех, прямо ковбой из «Великолепной семерки». Но смех тут выходит не очень веселый. В городе милиционер в строгую форму одет, в солидную. Эта форма очень много значит. Это же представить трудно, чтобы милиционер какого-то гражданина остановил, а этот гражданин милиционера послал подальше. Сразу штраф заработаешь или пятнадцать суток. Нормальному человеку и в голову не придет пререкаться, на представителя власти голос повышать. Разве уж преступник какой совсем отпетый может и надерзить, и сопротивление оказать. Но наверное, на такого крупного зверя милиционеры по одному не ходят.

В лесу другое дело. Тут прохожих или дружинников нет. Егерь один-одинешенек. И нарушитель у него вооруженный, и под хмельком этот нарушитель часто. А форму егерскую взять. С милиционером никакого сравнения. Посмотришь на нашу форму и не поймешь, то ли егерь армейскую гимнастерку донашивает, то ли пожарник в лес зашел. Никакой строгости. Так что егеря не часто эту форму и надевают, в телогрейке да в простой шапке удобнее.

И прав у егеря не густо. В городе не то что у милиционера, там и у дружинника прав больше. Да что там егерь, даже охотинспектора, у них звание повыше, и те жалуются: мало им прав дано. А если у людей прав в обрез, то что же с них спросишь.

Вот и зарплата у нашего брата невелика. Сегодня механизатор на селе куда больше нашего получает. И не надо с темна до темна в любую погоду бродить по лесу. Не надо голову подставлять браконьеру под стволы. И с односельчанами не надо каждый год ссориться насчет сроков открытия охоты, путевок и разного прочего.

Кто сегодня в егеря пойдет? Получается, что только энтузиаст. Только по большой любви можно сегодня пойти в егеря. Чудаки нынче в егеря идут. Или те, кому совсем деться некуда. Старая гвардия. Как на базу в охотхозяйство соберутся — ни одного молодого лица. Пожилые да старые мужики. Да, недавно завелся один молодой. Андреем зовут. Вот уж истинно чудак человек. Фрезеровщиком в городе работал. В два раза больше получал. Но вбил пацан себе в голову: хочу в лес, и все тут. И пошел в егеря. Конечно, еще игры в нем много, в Андрее. Как он шляпу носит, будто мушкетер. А чехол для ножа охотничьего изукрасил, что твой черкес. Но это снаружи. А мужик из него растет добросовестный. Он и по биотехнике план выполнил: кормит зверье как надо. И общественников вокруг себя собрал. Уже нескольких браконьеров поймали. Правда, вот по сену план не одолел. На силенку молодую понадеялся. Он и вправду парень крепкий. Но сено косить, тут не столько сила нужна, сколько сноровка, умение. А оно от практики. Нету у Андрея практики. Он все же не деревенский парень, а городской. Но научится. Захочет, — значит, научится.

Одно боязно. А ну как женится парень? Самое время ему жениться. Что тогда будет? Сейчас он с отцом да с матерью живет. Им его зарплаты хватает. Они рады: сын при деле, трезвый, работящий. А как он жене-то свои восемьдесят пять принесет? Это у старых егерей жены ко всему привыкшие. А молодой жене чего подороже потребуется. Ей в гости пойти — модные сапожки подавай и все такое прочее.

Вот выйдет в тираж старая гвардия, на пенсию пойдет, кому дело передавать, все вот это охотхозяйство, образцовое, налаженное?

Шушкин гонит от себя невеселые мысли. Погода, что ли, смеется он про себя, погода, наверное, меня в меланхолию вогнала. И Забавка вот, не климат ей сегодня, не работает гончая. Снова скололась, потеряла след. Редко такой конфуз с ней бывает. Но сегодня уж такой невезучий день. И дождь, и место не самое лучшее. Заяц в посадки заскочил, в густой-прегустой ельник и там где-то затаился, залег. Помочь бы собаке, «толкнуть» зверька из чащобы, да не зайти туда, не продраться: уж больно густы посадки, елка к елке стоят, как забор.

И все же Шушкин пробует выкурить зайца из ельника, порскает, покрикивает, хлещет прутиком по голенищу сапога. Потом, подняв отвороты бродней, лезет в самую чащобу. А на каждой ветке по ведру воды, и сверху все льет и льет. Гости стоят с ружьями наготове, но зверька и след простыл. Мокрая одежда неприятно липнет к телу. Холодно. Наконец старший из охотников не выдерживает:

— Все! Хватит на сегодня. А то мы мокрее воды стали. Сушиться на базу поедем. И егеря с собой возьмем.

«Ну вот, опять, — грустно думает Шушкин, — опять придется долго и нудно отказываться. Приглашают, говорят, от чистого сердца, гуляют охотники. А и то непонятно им, что егерь непьющий.