На суше и на море - 1988

По жарким, пестрым, как шкура пантеры, улицам Баку плетется маленький казачок. Вопят муэдзины, созывая верующих. Стонут нищие. Ругаются, стараясь перекричать друг друга, нарядные персы, возвращаясь с базара.

И сквозь этот невообразимый шум, гвалт, крики идет маленький казачок.

— Ибн алла, — каркает кто-то над самым ухом.

— Ибн алла, — гневно сверкнув очами, проносится быстрый всадник, едва не задев Федьку лошадью.

Бакинские улочки так узки и запутанны, что, пройдя одну, не всегда попадешь в другую. Дома на них стоят как попало.

Чудная страна: и улицы чудные, и дома чудные, и люди чудные. Недавно Федька слыхал от казаков: «А платья персы носят озямные, киндячные, кумачные, кутняные и опоясывают себя великими кушаками, а поверх кушаков шали вишневые, а на головах чалмы. На ногах чулки да башмаки, а женки ходят, закрывшись в тонкие платки. Лиц и глаз не видать. Чудно».

— Ибн алла, — снова кричат из-за угла.

Федька в испуге шарахается в сторону и больно зашибает ногу. Как же он теперь в гору полезет? Казачок садится на землю, дует на ушибленное место: «Фу… у верблюда боли, фу… у пантера боли… фу… у хана боли…»

Проходит мимо перс, останавливается. В изумлении вздыхает. Аллах, как странны эти русские! Подумать только, как они молятся: плюют и дуют на ногу.

Передохнув, Федька встает, вприпрыжку несется к ханским хоромам.

Начальник ханской канцелярии Ибн Мухамед-оглы велик и тучен. Его толстый живот напоминает огромную бочку. Сверху он стянут тугим красным поясом. Но пояс все равно не помогает: когда Мухамед сердится, живот раздувается так, что того гляди лопнет. Впрочем, это одна из любимых забав владыки так злить толстого Мухамеда. «Бакинский дьявол! — шепчет, негодуя, Мухамед. — Такой же дьявол, как и его родственник Фет Али. Оба они — два уха одного безумного верблюда. Они всегда заодно. Фет Али недоволен русскими, и наш тоже гонит. А впрочем… Кто их сюда звал? Кто?» — тучный Мухамед начинает пыхтеть.

Недавно хан дал приказ: впредь сноситься с русскими только «через переписку». Но русские пишут вот что:

«Мы должны, мы обязаны обследовать берега Каспия, а также земли, к ним прилегающие. Наш долг перед Отечеством и наукой сего требует…»

Вошедший солдат видит молящегося распростертого на ковре начальника ханской канцелярии.

Наклонившись, солдат осторожно кладет принесенный Федькой пакет и неслышно притворяет за собой дверь. Утром бакинский повелитель получит письмо от Гмелина.

Храм огнепоклонников

«О, великий огонь! Царь земли и неба! Ты, дарующий земле жизнь, ты, дарующий мне душу. Я, раб, тебя прошу — будь милостив!»

Человек в тюрбане закатывает глаза и, воздев руки к небу, покачивается в такт молитве.

В гулком храме слышно бормотанье молящихся. Это один из немногих уцелевших храмов — храм огнепоклонников. Люди молятся здесь великому создателю всего живого, богу и царю Вселенной — огню.

Огонь! Словно рыжий тигр, вылетает он из трубы, прыгает, мечется и пляшет над головами молящихся.

Да, многие забыли о нем. Но они, огнепоклонники, помнят. К новорожденному богу пришли три царя. И принесли ему мирт[2], Ливан[3] и злато. Коли мирт возьмет — врачующим пророком будет. Коли злато — царем земным. А если ливан — бог это.

Но взял младенец и злато, и ливан, и мирт. И даровал царям камень, дабы единой и твердой их вера в бога была. Однако цари не скоро то поняли. Бросили камень в колодезь — там пламя сверкнуло. С той поры и носят то пламя по храмам. А коли погаснет оно, ищут долго. Не найдешь его, не обогреешь сердце — несчастным станешь.

Более двух лет человек в тюрбане не приходил сюда. И вот божество наказало его. Сегодня дом его пуст. Немо и холодно глядит он на людей темными глазами окон. Злая птица-горе пролетела над ним. Когда хозяин был в Баку, вольные горцы напали на его дом. Жену и детей увели в плен.

Что делать? Как жить дальше?!

«Наняться в слуги?» — бормочет человек в тюрбане.

Со двора храма доносится ржание коней, непонятная речь. Молящиеся искоса смотрят в полуоткрытую дверь. Человек в тюрбане тихо выползает из священного круга. Некоторое время он еще ползет, а затем резко выпрямляется и поворачивается спиной к молящимся. Разве не вняло божество мольбам бедного человека и не послало ему на помощь этих чужестранцев?

Человек в тюрбане низко кланяется и целует руку бородача. Рука прячется, но перс тут же быстро чмокает другую. Русский великан краснеет, молча уходит из храма огнепоклонников. Так они и идут: впереди широкоплечий, здоровенный бородач, следом горбоносый, худой перс.

У входа в храм — всадники. Бараньи шапки, рубахи до колен, широкие брюки. Лишь трое одеты по-особому: в светлые костюмы со множеством пуговиц, ремней, а их камзолы расшиты, точно ханские ковры.

«Русские беки», — решает перс и, опустив голову, идет им навстречу. Вновь следует быстрый поцелуй в руку. Затем перс неожиданно целует лошадь, достает из-за пазухи кусок усохшей лепешки, протягивает ее коню. Пока конь жует, перс подобострастно произносит: «Привет тебе, русский бек, привет твоим женам, привет твоему коню!»

— Чего он хочет? — спрашивает у толмача Гмелин.