На суше и на море

Командира отряда нападение, как и всех остальных, тоже застало врасплох. Он примчался на берег в голубой десантной тельняшке, одном носке и трусах, о которых потом долго говорили в офицерском кафе. На командирских трусах была вышита одноглазая крыса с черной повязкой через всю морду. Она стояла на скейтборде с бутылкой водки в лапе. Когда Владимиров сломя голову прибежал к месту сражения, то у бегущих за ним создавалось впечатление, что двигается не ткань нижнего белья с искусным рисунком, а крыса мчится на скейтборде, периодически прикладываясь к бутылке, высоко запрокидывая острую мордочку. В руках командир сжимал немецкий автомат. На бегу он расстрелял единственный магазин, и теперь орудовал шмайссером, как железной дубинкой, держа его за ствол. За Владимировым приглядывал Скуратов, ловко орудуя надежным боевым посохом, окованным железом. Малюта парировал выпад рослого гвардейца, когда тот попытался размозжить прикладом ружья голову командиру. Приклад скользнул по посоху и зацепил по касательной бравого десантника. В голове, приученной колоть кирпичи, загудело, зашумело с новой силой. «Когда же меня отпустит!» – с досадой подумал Владимиров, сразу вспомнив обед у подводников.

Английский барабанщик бил отход, яростно колотя в барабан, словно заколачивая гвозди. Оставляя поверженных, англичане отступали под барабанную дробь. Но было поздно отступать, да и некуда. Ощетинившись ежиком штыков, разрозненные группы гвардейцев строились в каре вокруг знаменосца и барабанщика. Собираясь принять свой последний бой, англичане занимали позицию для обороны.

На песчаную дюну, возвышавшуюся над берегом, вскарабкался Задов с пулеметом наперевес. От него не отставал второй номер расчета – Петька с запасными дисками. Лева раздвинул сошки на конце ствола, устанавливая пулемет. Вжав приклад в плечо, он, примериваясь, повел стволом и открыл огонь, не дожидаясь, пока враг перегруппируется. Свинец обильно поливал остатки неприятеля. Лева расстреливал пулеметный диск одной длинной очередью. Во вражеских шеренгах выкашивало целые ряды, но они только теснее смыкались вокруг развернутого знамени с оскалившимся бульдогом. Скоро от вражеского десанта осталась лишь жалкая кучка. Бойцы отряда не спешили к ним приближаться. Они видели, что Лева вошел в раж, и обоснованно опасались попасть под его огонь. Петруха еле успевал подавать новые диски. Наконец среди груды тел одиноко остались стоять высоченный знаменосец и маленький барабанщик, выбивающий дробь.

– Может, вступим в переговоры? – робко спросил Петруха.

– Один момент, – раздраженно отозвался Задов. Он никак не мог попасть новым диском в защелку затвора.

Петька истолковал ответ по-своему. Он достал из кармана галифе скомканный носовой платок, имевший в лучшие времена белый цвет, и попытался разгладить его на коленке.

«Клац!» – щелкнул пулеметный диск, вставая на место. Лева передернул затвор и короткой очередью скосил двух последних королевских гвардейцев. Барабанщик плашмя упал на песок. На него рухнул знаменосец, так и не выпустив стяга из рук. Казалось, он хотел закрыть маленького товарища своим телом. Барабан откатился в сторону и остановился, наткнувшись на лежащее рядом тело.

– О чем переговорить с ними хотел? Они же интервенты! Я их еще по Одессе помню. Антанта! Ничего путного не скажут, а если есть какие-то вопросы – спроси у Скуратова. Малюта все знает! – сказал Задов и, подхватив пулемет, начал спускаться вниз с песчаной дюны. Петька молча спрятал платок обратно в карман.

Под шумок Алеша Попович пятился с пляжа, прикрываясь щитом. Спиной к товарищам он не собирался поворачиваться ни за какие коврижки, опасаясь услышать: «Смотрите! Вот почему Алеша наш – Попович!» Битва битвой, а позубоскалить момента не упустят. Хорошо, Задов как прирос к пулемету – строчит с песчаной дюны, не оборачивается.

Берег моря сплошь краснел солдатскими и офицерскими мундирами пропавшего и так неожиданно объявившегося батальона. Небо становилось утренним, светлым и чистым, хотя солнце еще только поднималось из-за горизонта. Когда первые лучи осторожно коснулись берега, тела вражеских солдат на глазах начали истлевать, обращаясь в прах. Над ними закурились призрачные дымки, смешиваясь с мягким туманом, уползающим в море. Скоро на берегу остались только клочки формы, исковерканное оружие, пушки на допотопных лафетах, знамя и барабан. Еще о ночной атаке в полнолуние напоминала десантная баржа, уцелевшая после торпедной атаки подводников. Она сиротливо стояла на мелководье, уткнувшись носом в берег.