«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки

Уже во время предыдущих бесед я убедился в том, что у Нансена собрано большое количество сведений об истории, народе, хозяйстве, флоре и фауне Закавказья. Он много читал об этой стране и сделал некоторые интересные выводы. Ему была знакома идея «Севанского каскада», которому предстояло преобразить всю экономику Армении. Однажды он заявил мне, что южный прикаспийский Азербайджан с его латеритными почвами может развиваться как район влажных субтропиков и что там — место для культуры чая. Это вполне совпадало с планами советских хозяйственных организаций.

…Поезд двигался очень медленно, паровоз тяжко вздыхал, пыхтел и дергал вагоны, с трудом втаскивая небольшой состав на Джаджурский перевал. Наконец, на рассвете, собрав последние силы, он ринулся в темный четырехкилометровый тоннель, победоносно одолел самую высокую точку перевала и с ликующим ревом выскочил из тьмы навстречу новому дню, навстречу уже проснувшемуся Ленинакану.

Население города, пожертвовав сладким сном на заре, вышло к станции приветствовать гостя из далекой Норвегии. Он сошел на перрон и, пока паровоз набирал воду, решил побеседовать с группой черноглазых пионеров. Расспрашивал их о школе, о том, как организованы пионерские отряды, какой у них самый любимый спорт…

Подошли две учительницы.

— Мы знаем, что вы приехали изучать возможности для проведения оросительных каналов, — начала одна из них, — Всему миру известно, какой вы решительный человек, вас все любят и уважают. Мы желаем успеха в вашей работе! Нам так нужна вода! Даже в нашем городе ее не хватает, приходится возить в бочках за пятнадцать километров… Мы каждую каплю бережем!

Нансен стоял, слушал, разводил руками и говорил:

— Ах, если бы я был всемогущим, я бы приблизил к вам воду из этих прекрасных ледников!

И показал на два ослепительно белых снежных горба прозрачного Арагаца. С одного из них, как легкая пушинка, оторвалось облачко, поплыло навстречу другому, но не успело с ним обняться — растаяло в голубом необъятном небе.

…И снова станция за станцией: многие из них превратились в развалины, напоминающие о недавно прокатившейся по стране гражданской войне и о нашествии турок.

После турецких зверств 1915–1916 годов в Армении осталось около тридцати тысяч сирот. Из двух миллионов армян, живших в Турции, половина была уничтожена, а стальные бежали в разные страны и влачили на чужбине бедственное существование.

И стоял у окна рядом с Нансеном. Недалеко от железнодорожного пути на обугленном пепелище крестьянского домика стоял полуголый в рубищах мальчик и махал ручонкой, провожая несущийся поезд.

«Может быть, отец и мать этого мальчугана, — думал я, — пали под ударами турецких ятаганов, и он остался один. А теперь смотрит на бегущий мимо поезд, в окне которого белеет голова старика, приехавшего издалека с желанием поддержать мир и дружбу между народами, дать влагу полям, залитым кровью… Но чего он может добиться один?»

* * *

«Ширак — житница Армении!»

Так с древних времен говорили об этой огромной равнине, на которой когда-то зеленели поля, созревала знаменитая ширакская пшеница.

Несколько войн, междоусобица, раздоры привели к тому, что люди запустили хлебопашество, оросительные каналы занесло песком, мирабы, специалисты по орошению, перестали следить за тем, чтобы во время дождей в больших водоемах накапливалась влага. Ширак заглох. Угроза голода нависла над этим когда-то плодородным и веселым краем. Солнце поспешило выжечь сады и виноградники. Поля превратились в голую пустыню. А неподалеку, за горным хребтом, кипел, извивался среди камней шумливый Ахурьян-Арпачай, бесполезно унося свои воды в море.

В первые годы после установления советской власти сюда пришли инженеры и рабочие. Долго и настойчиво долбили они гору. Действуя киркой, молотком и динамитом, пронизали ее ниткой тоннеля, и Ахурьян должен был через него дать воду Ширакской долине.

Это замечательное событие произошло как раз в те дни, когда комиссия Нансена посетила Ленинакан.

С утра до ночи по улицам города ходили глашатаи и оповещали всех о радостном событии. Город был празднично украшен, с балконов спустили самые красивые ковры. В гривы лошадей вплели ленты, на рога буйволов повесили красные банты. Смуглые лица жителей сияли.

Еще только начало светать, а уже возбужденные ленин-аканцы тронулись к тому месту, где пролегала трасса оросительной системы. Ехали в пролетках, фаэтонах, на автомашинах, волах, верхом на пылких карабахских жеребцах, шли пешком, с жаровнями, с бубнами, с грудными детьми, с бурдюками вина за спиной.

Тысячи сирот с красными знаменами шли по дороге, чтобы приветствовать представителей братских народов Советского Союза, поставивших себе целью вернуть благосостояние и радость мирного труда обнищавшей, разграбленной Армении.