На суше и на море - 64. Фантастика

— Тем хуже для вас… Надо полезные привычки в себе воспитывать: за дорогой, например, следить и компас с собой брать, когда из дому уходишь.

Они помолчали, и Мергенов подумал, что в данном случае он совсем не виноват. На протяжении всего их десятидневного пути по пескам Игорь Петрович сам всегда выбирал маршрут. Да и компас у него был. Кто же знал, что он не захватил его в то утро…

Все дело испортил, конечно, ветер. Поначалу он был не такой уж сильный и не внушал тревоги. Однако ветер есть ветер. И когда они спохватились, он уже зализал все следы — и их следы, и те непонятные трехпалые отпечатки.

Странный зверь прошел по песку. Недаром следы так заинтересовали Игоря Петровича. «Вот если бы Дурсун увидела их», — подумал Мергенов. Она просто бредит желанием обнаружить новые виды животных в Каракумах. Он не раз говорил ей: «Ну что ты с авторитетами сражаешься! Еще Жорж Кювье сказал, что все крупные позвоночные уже известны науке».

Но с Дурсун спорить было трудно — когда человек одержим, он не принимает никаких доводов. Дурсун даже шла в контрнаступление: «Авторитеты!.. Закопался в своих бакелитах и мирабелитах и ничего не знаешь! Да после Кювье добрых три десятка новых животных нашли! В Африке, например, огромного белого носорога и гигантскую свинью, горную гориллу и карликового бегемота, окапи и…» — «Но это же — в Африке», — поддразнивал Мергенов. «А у нас — что? — возмущалась Дурсун. — Каракумы почище всяких Африк. В нашей пустыне наверняка живут такие звери, которые никому даже не снились!» — «Кроме тебя…» — «Ну, знаешь что!..»

И все-таки Дурсун может оказаться права. По крайней мере, даже Игорь Петрович не смог определить, кому принадлежат таинственные следы, которые неожиданно увели их от палатки и заставили блуждать по барханам.

— Вы не спите, Игорь Петрович?

— Пытаюсь уснуть. А вы почему ворочаетесь?

— Я думаю.

— Полезное занятие. Но заниматься им лучше с утра, на; свежую голову. Тем более, завтра нам придется много думать… И как это, скажите, угораздило вас заблудиться? Мне еще простительно, я не здешний. А вы — абориген пустыни! — побежали за ящерицей и потеряли дорогу. Как же это, а?

— Какой я абориген… Я всего третий раз в экспедиции.

— Все равно вы местный житель. И ящериц всех должны знать.

— Черт бы ее побрал, эту ящерицу! — пробормотал Мергенов. — Не видел я и не слыхал о таких… Вы не обратили внимания — по отпечаткам похоже, будто пальцы животного кончаются не когтями, а копытцами?

— Обратил, да что толку! Копытца загадки не решают.

— Даже предположительно?

— Даже предположительно. В разные времена разные звери здесь обитали. Будь сейчас конец палеозоя, следы могли принадлежать, скажем, травоядному диноцефалу.[14] Хотя… у того должно быть пять пальцев, а не три. И все равно, при самой буйной фантазии, трудно предположить, чтобы сей уважаемый ящер добрел до нас живым через расстояние в двести пятьдесят миллионов лет.

— А кистеперая рыба?

— То — в океане. Там условия на протяжении геологических эпох сохраняли свою стабильность, а на поверхности планеты — совсем иное дело.

— Ну, Игорь Петрович, вы не справедливы к нашим пескам! Они, может быть, всего на какую-то десятую часть изучены. Кто знает, какие твари обитают в недоступных для человека местах.

— Все может быть, — согласился Игорь Петрович. — Ископаемые твари не только в недоступных местах живут.

Последней фразы Мергенов не понял. Деликатно помолчав, он спросил:

— Скажите, а эти диноцефалы, они очень, как бы это сказать… очень неприятные по внешности?

Игорь Петрович повозился в темноте, тихо булькнула вода в баклажке, и до Мергенова долетело сдержанное ругательство.

— Неприятно, коллега, что воды у нас с вами осталось с гулькин нос.

— Да вы пейте! Завтра отыщем либо воду, либо нашу палатку.

— Вы так думаете? Что ж, в ваши годы и я был оптимистом. Ломился бездорожьем и в природу, и в человека…

— А теперь?

— Теперь ваша очередь ломиться, а мне — со стороны посматривать.

Дорога сближает попутчиков. За какую-нибудь неделю трудного пути люди узнают и начинают понимать друг друга лучше, чем за годы обычного знакомства. В дороге человек весь на виду, полностью раскрываются все его достоинства и недостатки.

К сожалению, Игорь Петрович был исключением из общего правила. Иногда он казался очень душевным и ясным человеком. Иногда… Впрочем, Мергенов по молодости не очень склонен был думать о тайнах глубин человеческой души. Поэтому он после некоторого молчания повторил свой вопрос.

— Разные могли быть диноцефалы, — ответил Игорь Петрович. — Одни, скажем, в профиль на овцу походили. В общем-то на довольно неприятную овцу. Другие были вроде крокодилов на высоких лапах.

— Я читал, что здесь когда-то было море. Они — морские животные?