На суше и на море - 71. Фантастика

Третий участник беседы, Глен Эмин, молчал. По его бледному лицу трудно было судить, одобряет он разговор или нет. Только пальцы, барабанившие по канцелярской папке с бумагами, выдавали его волнение. Это он привел Гарри Польмана, бывшего друга по колледжу, в кабинет профессора Баттли, где начался разговор на не совсем обычную тему. Предложение Гарри от имени профессора тоже было сделано Гленом. Гарри дал согласие сразу, как только услышал о сумме в пятьдесят тысяч долларов. Сейчас разговор шел о контракте.

— Я бы хотел… получить аванс, — сказал Гарри. — И скорее покончить с этим.

— Аванс получите завтра. Как только договор будет подписан.

— Мистер Баттли… Мне нужно сейчас, — почти с отчаянием сказал Гарри. — Хоть немного наличными.

Глен уловил нотку страха в голосе Гарри. И видел причину этого: Гарри боялся, что не получит ни цента. Лицо профессора выразило брезгливость: просьба Гарри была не джентльменской просьбой. Но ведь Гарри и не джентльмен! Когда профессор вынимал из кармана две пятидолларовые бумажки, Глен заметил, как нетерпеливо шевельнулись пальцы Гарри.

— До завтра… — сказал Баттли, давая понять, что разговор окончен.

Выходя с Гленом на террасу главного здания, после того как Гарри ушел, Баттли все с той же брезгливостью, будто перешагнул через ушат с помоями, проговорил:

— Пойти на риск из-за пачки долларов. Бр-р!.. Однако, — повернул он к Глену крупное породистое лицо, — опыт дорогостоящий, Глен, заметьте!

Баттли презирал деньги, и в этом Глен не понимал его. Может, потому, что деньги доставались шефу легко? Впрочем, не так-то легко, — институт не бросал ассигнований на ветер. Баттли просто удачлив: ему первому удалась пересадка человеческого мозга, он первый синтезировал плазму крови. Тут Глен Эмин знал профессора лучше — это был смелый и неутомимый экспериментатор. Если он был на верном пути, он напоминал гончую, рвущуюся по следу. Для Баттли тогда не существовало ничего, кроме цели. Но он презирал деньги и людей, которые тянулись к деньгам, — словно не знал, что они иногда бывают нужны, как воздух.

— Кто финансирует опыт? — спросил Глен.

— Безразлично кто, — ответил профессор. — Мне нужен опыт, нужны результаты, Глен!

В этом и был весь Баттли, тщеславный, а иногда и жестокий. Напал на след и теперь будет рваться вперед, не оглядываясь по сторонам.

Опыт ставился тайно. Ни одна из научных ассоциаций не дала бы на него разрешения. А идея была заманчивой: перекинуть мост между животными и человеком. Естественно, для этого был выбран дельфин. Не потому, что дельфин самое смышленное из животных, самое доброжелательное к людям и вообще самое, самое… — об этом теперь пишут в газетах. А потому, что с изобретением биометилтонала — сокращенно БМТ — кровь теплокровных животных можно было по составу приблизить к человеческой крови. И здесь это «самое» ближе всего подходило к дельфину.

Изобрел БМТ Глен Эмин. А Баттли переманил его к себе в лабораторию. Опять-таки — за высокий оклад. Вот почему сейчас, когда они шли по террасе, Глен ненавидел шефа и сочувствовал Гарри Польману. Купив Глена за деньги, Баттли презирал его не меньше Гарри. Только не показывал этого открыто — Глен нужен ему для успеха. Из всего, что могло пощекотать самолюбие, Баттли предпочитал успех. Так было с изобретением БМТ; в устах всего ученого мира ходили легенды о лабораториях Баттли и, естественно, упоминалось только его имя. Но аппетит приходит во время еды. Баттли хотел большего, был задуман эксперимент «Меркури».

У одного из русских фантастов описан таинственный сад доктора Сальватора, где в окружении каменных стен проводились невообразимые опыты над животными: пересадка голов и других частей организма от одной особи другой. Нечто подобное было с комплексом лабораторий Калифорнийского исследовательского института. С запада лаборатории граничили с океаном, на востоке примыкали к скалистым обрывам Берегового хребта. Многомильная полоса побережья была рассечена проволокой на квадраты, там и тут защищенные от случайного взгляда металлическими щитами. В Калифорнии изгороди — дело обычное: огораживаются атомные заводы, виллы миллиардеров. Это не вызывает протестов и любопытства. Но здесь было кое-что, прикрытое большой тайной. И прежде всего — эксперимент «Меркури», в котором ставка была покрупнее, чем в других опытах: человеческая жизнь. Риск и опасность эксперимента были отлично известны профессору.

— Что вы на это скажете, Глен? — спросил он, остановившись в конце террасы.

С океана тянуло ветром. Начиналась весна, ранняя в этом году и потому неожиданная. Туман рассеялся, небо и море были яркими, помолодевшими, настраивали на мирный тон. Но в душе Глена не было мира, разговаривать не хотелось.

Баттли ждал ответа.

— Мне жаль этого парня, — сказал откровенно Глен, зная, что его реплика идет вразрез с мыслями шефа. Но он может позволить себе эту вольность — в эксперименте «Меркури» Глен Эмин незаменим.

— Намекаете на риск, которому подвергается Польман?

— Отчасти…

— Часть — это еще не целое. Что вы думаете в целом, Глен?