На суше и на море - 85. Фантастика

…Кора проснулась внезапно. Стараясь не шуметь, она встала и, нажав скользкую ручку двери, прошла в холл.

— Дорогой!

Он стоял в углу, возле окна. Как только она заговорила, он обернулся. В бледном свете ночи она разглядела выражение страха на его лице.

— Пойдем-ка в кровать.

Она отвела его в спальню, укутала одеялом, потом опустилась на стул и взяла его худенькие ладони в свои.

— Что случилось, малыш?

В его широко открытых глазах было страдание.

— О! — она склонилась к нему, ее теплая щека прижалась к лицу мальчика.

— Что тебя испугало?

В ночной тишине перед ней как будто на мгновение возникло видение: классная комната и мисс Франк, стоящая на своей кафедре.

— Это из-за школы? — спросила она, думая о том, каким удивительным образом пришла к ней эта догадка. Ответ был написан на его лице. Она порывисто обняла его и прижала к себе. «Не бойся, — повторяла она про себя. — Родной мой, ничего не бойся, ведь я здесь, с тобой. И я люблю тебя так же, как они тебя любили. Люблю даже больше, чем…»

Пауль чуть отодвинулся. Он смотрел теперь на нее так, как будто чего-то не понимал.

Когда машина поравнялась с домом, Вернер заметил женщину, отпрянувшую от окна кухни.

— …Если бы мы получили хоть какое-то известие от вас. Но никакого ответа не было. Вы не можете обвинить нас в том, что мы незаконно усыновили ребенка. Ведь мы считали, что это будет лучшим выходом.

Вернер рассеянно кивнул.

— Я понимаю, — сказал он спокойно. — Но тем не менее ваши письма до нас не дошли.

Некоторое время они сидели в машине молча. Вернер задумчиво глядел сквозь ветровое стекло. Шериф сосредоточенно разглядывал собственные ладони.

«Итак, Холгер и Фанни мертвы, — думал Вернер. — Ужасное открытие. Мальчик сделался жертвою жестокого обращения этих людей, которые так ничего и не поняли. И это — не менее ужасная вещь».

Шериф Уиллер рядом с ним напряженно размышлял о письмах. Почему они не дошли? Он должен был написать еще раз.

— Значит, — заговорил он наконец, — вы хотели увидеть мальчика?

— Да, — кивнул Вернер.

Двое мужчин распахнули дверцы машины и вышли. Они прошли через двор, поднялись по лестнице.

— Я сейчас приглашу мою жену. Пройдите, пожалуйста, вот туда, в гостиную.

В гостиной Вернер снял плащ, бросил его на спинку деревянного стула. Сверху доносился до него слабый звук голосов, мужского и женского. Голос женщины казался растерянным.

Услышав позади себя шаги, он обернулся. Жена шерифа вошла в комнату вместе с мужем. Она вежливо улыбалась, но Вернер видел, что ее вовсе не радует его визит.

— Присядьте, пожалуйста, — попросила она.

Он подождал, пока она сядет сама, потом опустился на стул.

— Что вы хотите? — спросила миссис Уиллер.

— Разве ваш муж не объяснил вам?

— Он сказал, кто вы, — быстро проговорила она, — но не объяснил, почему вы хотите видеть Поля.

— Поля? — спросил удивленный Вернер.

— Мы… — она нервно сцепила пальцы. — Мы решили называть его Полем. Нам казалось, что это более подходящее имя. Я хочу сказать, более подходящее для того, кто будет носить фамилию Уиллер.

— Да, понимаю, — Вернер вежливо кивнул.

Наступила пауза.

— Итак, — прервал ее Вернер, — вы хотели бы знать, для чего я приехал сюда и почему хочу видеть ребенка. Я постараюсь объяснить это по возможности кратко.

Десять лет тому назад в городе Гейдельберге четыре супружеские пары — Элкенберги, Кальдеры, Нильсоны, я и моя жена приняли решение провести научный эксперимент на своих собственных, тогда еще не родившихся детях. Эксперимент, относящийся к области их внутреннего развития. Попробую пояснить, в чем тут дело.

Видите ли, за отправной момент мы взяли идею о том, что древний человек, еще лишенный сомнительной ценности языковой связи, был, по всей вероятности, телепатом…

Кора беспокойно зашевелилась в своем кресле.

— Затем с течением времени эта дарованная природой человеческая способность оказалась ненужной, просто вышла из употребления. И превратилась в конце концов в нечто вроде аппендикса.

Итак, мы начали нашу работу. В каждой семье исследовались физиологические особенности наших детей, и в то же время мы все занимались развитием их способностей. Постепенно нам удалось выработать единую методологию. Зародилась мысль основать всем нам колонию, как только дети немного подрастут. Объединиться в тот момент, когда их способности, развитые нами, станут их второй натурой. Пауль — один из этих детей.

Ошеломленный шериф пристально глядел на профессора.

— Это правда?

— Да. Это правда.

Кора неподвижно сидела в своем кресле и так же пристально разглядывала высокого немца. Она вспомнила теперь, что Пауль всегда понимал ее без слов. Думала о том ужасе, который он испытывает перед школой и перед учительницей. Припоминала, как часто ей случалось просыпаться среди ночи и идти к нему, хотя он при этом не произносил ни слова, не звал ее.

— Что? — спросила она, очнувшись, поняв, что Вернер о чем-то спрашивает.

— Я спрашиваю, могу ли я теперь увидеть мальчика?

— Он в школе, — ответила она, — он будет дома…

Она смолкла, заметив, как исказились черты его лица.

— В школе? — переспросил он.

— Пауль Нильсон, встань!