На суше и на море. Выпуск 11 (1971 г.)

Вот Руми низко нагнулся, проходя под свисающими ветками, подал знак, чтобы ученый сделал то же. Василий Кузьмич приготовился отвести ветку - и вздрогнул. Ветка посмотрела на него блестящими глазками и зашипела. Это была змея. Она взбиралась на дерево, видимо, чтобы полакомиться птичьими яйцами.

Василий Кузьмич инстинктивно поднял палку. Древесная гадюка проворно поползла по ветке, стараясь быстрее скрыться в листьях. Запоздалый луч блеснул на ее ярко-зеленой с желтыми крапинками коже.

Василий Кузьмич опустил палку и поспешил дальше. Руми быстро взглянул на него, но ничего не сказал. Им пришлось двигаться гораздо медленнее и осторожнее. Теперь змеи встречались на каждом шагу. Несколько раз Василий Кузьмич замечал щитомордника, однажды на поляне увидел кобру. Хорошо, что она оказалась достаточно далеко и лишь повернула голову к людям. На ее коже не было характерного рисунка очков. Василий Кузьмич знал о молниеносности нападения этой змеи. Она выбрасывала голову так быстро, что на небольшом расстоянии даже опытный путешественник не успевал защититься.

Внезапно с дерева на плечо Руми упала зеленая лента. Василий Кузьмич едва сдержал крик. Как можно спокойнее, подавляя дрожь в голосе, сказал:

– Руми, старайтесь не делать резких движений, у вас на плече - змея.

Руми чуть-чуть повернул голову, скосил глаза, затем быстро схватил змею за голову. Зеленая лента изогнулась, забилась, силясь вырваться, но было поздно.

Руми ножом раскрыл змее пасть и сказал:

– Она не ядовитая. Довольно безобидное создание.

– Все же не рекомендую… - начал было Василий Кузьмич, но Руми уже поднес змею к ветке, и она исчезла в листьях.

– У сжигателей трупов есть поверье, что после смерти в змей превращаются добрые люди, а в голубей - самые злые, чтобы скрыться от наказания за грехи, - как бы между прочим сказал Руми.

– Это поверье они сохранили от древних греков, - подтвердил Василий Кузьмич. - У многих древних народов змея олицетворяла не зло, а мудрость.

Он сделал несколько шагов и добавил:

– Человеку всегда было свойственно переносить свои качества на животных.

Руми поманил его и показал на полянку, где резвилось несколько змей. Они переплетались в живой канат, терлись головами друг о друга, будто целовались, затем отводили головы, подымали их, раскачиваясь…

– Танец змей, - прошептал Василий Кузьмич, с интересом наблюдая за пресмыкающимися.

– Они любят, как и люди, - тоже шепотом заметил Руми и продекламировал; - «В любви и ненависти змея сравнится с орлом, а орел - с человеком».

– И все-таки древние зря приписывали змеям мудрость, - сказал Василий Кузьмич, вызывая Руми на спор. - В сущности змеи (уж не говоря об ужах) - довольно примитивные животные.

– Вы правы, - вопреки его ожиданиям согласился Руми. - Но разве чувства людей иногда не бывают примитивными? Разве голод - такой же примитивный, как у змей, не способен заглушить другие, более сложные чувства?

– Не у всех, - насупился ученый. - Разница между людьми больше, чем между любыми животными внутри вида. В этом как раз и состоит одно из главных отличий человека от зверя.

– И в этом тоже, - как бы про себя проговорил Руми, ускоряя шаг.

Василий Кузьмич шел за ним и думал уже не о змеях, а о Руми. Этот человек интересовал его - и чем дальше, тем больше. Иногда казалось, что знание леса и гор он унаследовал, как инстинкты, от своих предков, но Василий Кузьмич понимал, что это только кажется. Правда, чувства Руми сохранились более обостренными, чем у жителей городов: запахи и следы говорили ему больше, чем горожанам, но в основе его знания был опыт. «Какую же роль в данном случае играет инстинкт, не преуменьшаю ли я его значение?» - думал ученый.

Они прошли ущелье. Василий Кузьмич достал карту. Теперь тропа круто уходила вверх. «Будешь идти, карабкаться, оступаться, ползти, - писал Сейкил. - Глаза дикого человека гор будут следить за тобой. Остерегайся разгневать его! Помни: ты вошел в его дом, и хозяин - он. Каким бы удивительным ни показалось тебе его поведение, не обнаруживай удивления: он - у себя дома. Смиренно прими его обычаи, и он не причинит тебе зла».

Василий Кузьмич дал Руми прочесть эту часть записок.

Спросил:

– Вам приходилось видеть галуб-явана?

– Нет, - ответил Руми. - Но я не видел и света далеких звезд. Мне говорят о них астрономы.

– Вы слышали о споре вокруг снежного человека, - с уверенностью сказал ученый.

– Если не можешь увидеть и не хочешь верить, не говори поспешно ни «да», ни «нет». Сейкила вы тоже не видели. Но если идете за его лекарством по его пути, то выполняйте его советы.

– Уговорили. Не будем дразнить галуб-явана.

– Не будем, - совершенно серьезно сказал Руми.

И от этой его серьезности Василию Кузьмичу стало не по себе. Показалось даже, что чувствует на себе чей-то тяжелый взгляд из лесной чащи. И потом никак не мог отделаться от этого ощущения. Не помогали ни холодная рассудительность, ни обидные слова, обращенные к себе.