На Суворовской площади

Он сядет на поезд хороший,
уедет служить в Ленинград.
Он хочет не думать о прошлом,
как года четыре назад.

Не спит от колесного стука,

хоть на ночь попил не чайку.
В окошко уставился Жуков –
советник в афганском полку.

Он помнит, он помнит ту дату,

когда в роковом декабре
в полку взбунтовались солдаты
и ждали его на дворе.

И вышел военный советник,

небрежно ремень теребя,
а там под ремнём пистолетик –
девятый патрон для себя.

Глаза опускали сарбазы

и пятились по одному:
советник страшнее приказа,
они подчинились ему.

Своим пистолетиком малым

сарбазов погнал он вперёд –
туда, где за каждым дувалом
мятежный строчил пулемёт.

И шли, пригибаясь от страха,

судьбу проклинали, но шли:
советник страшнее Аллаха,
когда он из русской земли.

Так что ж ты, советник, не весел

в экспрессе «Москва – Ленинград»?
Мир тот же, из крови и песен,
как года четыре назад.

Не ты уезжаешь в разлуку,

а мы с тобой разлучены…
Спи, Виктор Дмитриевич Жуков,
советник Советской страны.

Пустыня

Опять жара за шестьдесят,
пески взметнулись и висят.
И лезешь в бронетранспортёр
как в полыхающий костёр,
выхватывая из огня
боекомплект шестого дня.
А сколько их ещё –
спроси пустыню.

Шесть дней назад

(сказал комбат)
разведка видела отряд:
прёт от границы прямиком,
наверно, коротко знаком
с оазисами на пути.
И мы должны его найти.
А сколько их ещё –
спроси пустыню.

Гудят вертушки день и ночь,

они хотели б нам помочь,
да разглядишь ли свысока
среди проклятого песка,
где разбежались и легли
десяток тех, что ближе шли.
А сколько их ещё –
спроси пустыню.

Во флягах кончилась вода –

подбросят небом, не беда.
Беда, что бьют из кишлаков:
они чужие средь песков,
там богатеи правят всласть,
плевать им на Кабул и власть.
И сколько их ещё –
спроси пустыню.

Шесть дней в песках искали тень,

седьмой удачный выпал день:
подул нам в лица наконец
не тёплый ветер, а свинец –
с бархана, с гребня, с бугорка
ударили три ДШКа.
А сколько их ещё –
спроси пустыню.

Пускай под семьдесят жара,

сегодня лучше, чем вчера.
Два взвода двинуты в обход,
их прикрывает третий взвод,
четвертый с пятым – на заслон,
гранатометный взвод – на склон.
А сколько их ещё –
спроси пустыню.

Прошла минута или час,

какая разница для нас,
когда окончен разговор,
и тащишь в бронетранспортёр,
перехвативши за приклад,
в тебя стрелявший автомат.
А сколько их ещё –
спроси пустыню!

Песенка капитана