На Святой земле

Твердила был самым здоровым из ушкуйников. Грозно, держа перед собой абордажную саблю, какая бывает у морских разбойников, двинулся на Александра. Сила у Твердилы есть, злоба, а навыков фехтования нет. Твердила вперёд прыгнул, с лёта ударил саблей, Саша щит подставил и меч в неприкрытый бок вогнал. Твердила постоял секунду, не веря, что смертельное ранение получил. Потом выронил саблю и ничком упал, Александр через тело перешагнул. На него сразу два ушкуйника кинулись. От удара саблей слева он щитом прикрылся, но пропустил удар от Петра справа. Кольчуга спасла. Сабля проскрежетала, Александр с разворота мечом по голове ушкуйника ударил. Тут же разворот телом назад, ещё один удар на щит принял. И сам атаковал. Иван только успевал под град ударов саблю подставлять, пятился к костру. Звяк! Сабля в его руках сломалась у рукояти. Жалеть бывшего сотоварища по ушкую Александр не стал, рубанул по плечу, развалив пополам. Тут уж владимирцы очнулись, до сих пор поверить не могли, что Александр за них. Звон оружия, крики. Один ушкуйник упал, другой, за ним лодейщик. Рядом с дерущимися Фотий возник, руки вверх воздел:

– Христом Богом, остановитесь, люди!

Но его никто не слушал. У ушкуйников выбора нет. Если сдадутся, то участь их незавидна. А владимирцы, получив в лице Александра мощную поддержку, горели желанием отомстить за вероломство. Если бы не предупреждение Фотия, сейчас бы все они лежали убитыми.

Число сражающихся таяло с обеих сторон. Ушкуйников всего трое. Поняв, что конец неизбежен, Савелий кинулся к ушкую. Сейчас отвяжет причальный конец или перережет, оттолкнёт ногой судно и смоется. Не бывать такому! Александр в несколько прыжков достиг уреза воды, влетел по сходням. Савелий уже успел верёвку перерезать. Увидев Александра, ощерился:

– Сучонок! Не раскусил я тебя! Говорил же про десятину с трофеев, аки ты дурак, не понял?

– Только сегодня дошло, о каких трофеях ты говорил.

– Возьми деньги и отпусти меня.

– Деньги я возьму. Как мы договаривались, по новгородской денге за день. Я на ушкуе две недели, с тебя четырнадцать монет.

Трясущимися руками Савелий залез в кошму на поясе, отсчитал деньги. Александр взял, всё же четырнадцать дней он работал.

– Всё? Оттолкни ушкуй и обо мне не вспоминай.

– А кто сказал, что я тебя отпускаю? За злодеяния свои полной мерой заплатишь перед княжеским судом во Владимире.

Савелий закричал страшным голосом, на Александра с кривым засапожным ножом кинулся. Саша с размаху ударил его щитом. Ещё руки марать об эту мразь!

А бой на берегу закончился победой лодейщиков. Жаль – большой ценой она далась. Из всей команды, не считая кормчего, четыре человека осталось. На ушкуй взбежал кормчий лодейщиков:

– Жив злодей?

– Связать бы его, чтобы не утёк.

– Это у нас запросто. Фрол, бери ремешок, привяжи Савелия к мачте.

Прибежал Фрол. Ногой сильно пнул Савелия:

– У, душегуб! Повесить бы тебя! Руки за спину.

Стянул кожаным узким ремнём туго.

– Двигай ногами на лодью.

Савелий замешкался, за что получил ещё один пинок. От сильного удара упал, раскровянив лицо. Фрол рывком поднял его.

– Будешь кочевряжиться – за борт сброшу.

Угроза серьёзная. Со связанными руками не спастись, не выплыть. Оставшиеся в живых собрались у костра.

– Что делать будем? – спросил кормчий.

– До Владимира идти, – сразу заявил Фрол.

– А выгребем?

– Где не сможем супротив ветра, на стоянку встанем. Дольше получится, зато придём.

– А с ушкуем?

– На буксир возьмём.

– У нас и так народу мало, кого на рулевое весло ушкуя посадим?

– Я могу, – сказал Фотий. – Дело не хитрое, за лодьёй держаться.

Так и решили. Александр на лодью переходил, гребцом, а Фотий рулевым. Запалили сильнее костёр, сварили кулеш. Всё равно через час светать будет. Ели-то всего два раза – утром и вечером, чтобы не терять драгоценное светлое время.

Пока кулеш варился, рассвело. Лодейщики принялись копать на берегу могилу братскую. Тела павших до Владимира не довести. Поскольку лопата одна была, копали по очереди. Александр собрал оружие павших, уложил в лодью. Лодейщики погребли своих людей. Фотий обеспокоился:

– А этих как же, бросим на съедение волкам? Всё же люди, нехорошо.

– Псы смердячие, пусть гниют!

В принципе, по Ярославской Правде, разбойников вешали на придорожных деревьях и снимать не дозволяли в назидание остальным татям. Послушник спорить не стал, просто взялся за лопату и стал копать.

– Отплывать надо, время уходит, – подошёл к Фотию кормчий Пантелей.

– Я не держу, плывите с Богом, мне упокоить тела надо, отпеть, дабы души неприкаянными не были.

– Если оставим, как же ты доберёшься?

– Найдутся добрые люди, подберут.