На Святой земле

А из-под прижатой к животу руке кровь видна на пальцах. Александр рванул бежать. Грабитель? Так у чернеца брать нечего, ни одной деньги нет. Тогда зачем ножом били? Догнать гада этого надо! А мужик, за собой топот ног слыша, ходу не сбавляет. Александра злость взяла, ещё скорость поддал, хотя казалось – на пределе уже бежал. Дистанция медленно сокращаться стала. Впереди деревянный мосток через ручей, брёвна обледеневшие, убегавший оскользнулся и упал. Несколько секунд лежал оглушённый. Александру этого времени хватило домчаться, но и сам поскользнулся и на мужика с размаху грохнулся всем своим весом, тот аж хекнул сдавленно. Саша рывком его на себя повернул.

Савелий, кормчий! Так его Фотий отпустил, развязав. Александр думал, что он уже далеко от Владимира, а этот гад и не думал уходить. Александр Савелия за грудки схватил, приподнял, спиной к перилам моста прислонил. Стонет кормчий, за правый бок держится, глаза прикрыл. Александр ему пощёчину влепил:

– Зенки открой! Ты за что Фотия ножом пырнул?

– Через жалость его вся команда ушкуя полегла.

– Так и владимирских половина. А всё из-за тебя, сволочь!

Александр не удержался, ударил Савелия в зубы. Кровь брызнула, губа рассечена. Савелий сплюнул выбитые зубы.

– Добить хочешь?

– И добью, не сомневайся, гнида!

– Не торопись! На ушкуе тайник есть, пополам поделим.

Думает, за деньги всех купить может. Из-за денег своих людей положил и лодейщиков. Александру злость разум затмила. Схватил Савелия за голову, крутнул резко, как цыплёнку, позвонки шейные хрустнули, тело кормчего обмякло, глаза закатились. Дёрнулся пару раз и дышать перестал.

– Собаке – собачья смерть!

Александр поднялся, заторопился к Фотию.

– Ты ещё живой? Видишь, милосердие и жалость проявлять к негодяям чревато. Догнал я твоего обидчика. Угадаешь с трёх раз, кто такой?

– Савелий, кормчий.

– Угадал. Теперь он с апостолом Петром беседует. А тебе рано с ним встречаться. Ты потерпи.

Александр подсунул под чернеца ладони, поднял.

– За шею мою рукой возьмись, сможешь?

Чернец лёгкий, полсотни килограммов, не больше. Саша к монастырю пошёл, нет больниц в городе. Одна надежда: кто-нибудь из монахов знания лекаря имеет, поможет. Жалко чернеца, ни одного худого слова от него за время плавания никто не слышал, а пострадал через свою доброту. Сомневался Александр, что всё удачно кончится, ранения в живот зачастую к смерти приводят, причём мучительной.

Ворота монастыря закрыты, Саша стал бить ногой. Открылось маленькое оконце в воротах, выглянул послушник:

– Ты чего безобразничаешь?

Но тут же охнул, загремел железным запором, отворил одну воротину. Вдвоём понесли раненого к длинному зданию. По дороге послушник спросил:

– Кто же это его?

– Ты его не знаешь, да и не встретишься никогда.

– А ты ему кто?

– Приятель, вместе из Новгорода добирались.

– Ага, рассказывал он братии.

Постанывающего Фотия занесли в большую комнату, уложили на стол.

– Ты погодь, – попросил чернец. – Я быстро обернусь. Есть у нас один умелец лекарский.

Послушник заторопился. Фотий прошептал что-то. Александр наклонился:

– Повтори, не расслышал я, прости.

– Приходить ко мне будешь?

– Обязательно. Ты только выздоравливай.

– Сирота я круглый, а ты меня, как мамка моя в детстве, нёс.

У Александра слезу выдавило. Несладкая жизнь у парня выдалась. Фотий снова прошептал:

– Жупан жалко, поносить не успел, ноне дырявый.

– Выздоровеешь – я тебе новый куплю, – пообещал Александр.

В комнату послушник вернулся, и не один, с седым старцем, одетым в чёрную власяницу. В руке старец небольшой сундучок держал.

– Амвросий, помоги одежду с Фотия стянуть.

Александр понял, что лишний он уже, тихонько вышел. Добрёл до постоялого двора, размышляя о том, как несправедливо жизнь устроена. Никому Фотий зла не делал, а ранен негодяем и сейчас на грани жизни и смерти. За что его Савелий убить решил? Тварь неблагодарная, ему чернец шанс дал, отпустив.

Уже перед постоялым двором, когда тусклый свет из окон на руки упал, увидел – в крови они. То ли Фотия, то ли Савелия. Снегом оттёр, как мог, а войдя в трапезную, себя оглядел, не запачкал ли одежду. Половой подскочил, как тогда прислугу в харчевнях называли.

– Чего изволишь?

– У вас баня есть? Попариться хочу.

– Баня есть, с парной, натоплена. Проводить?

– Обязательно. И квасу жбан принеси. А полотенце найдётся?

– Одна денга за всё про всё.

Пока Александр раздевался в предбаннике, половой успел и полотенце принести, и жбан кваса. Саше после убийства Савелия хотелось вымыться, было ощущение, что в грязи испачкался. Странно. Врагов убивал на Святой земле, а такого гадливого чувства не испытывал. Мерзкая всё же душонка у кормчего была, пусть его черти в аду жарят.