На Святой земле

Фома замолчал. Видимо, знал больше, чужаку говорить не стал. Монастыри всегда строились как крепости, да, собственно, таковыми и являлись. В случае нападения неприятеля жители окрестных селений, посадов городских в них укрывались. Многие монахи и послушники раньше воинами были, оружием владеть умели, и врагу взять монастырь было непросто. Поэтому слова настоятеля об укреплении стен не для красного словца были, не для косметического ремонта. И затрат требовали больших – камень, известь и яйца для кладки. А уж мастера свои, из чернецов.

За ужином Александр пропустил кружку пива за здравие Фотия. Выспавшись, позавтракал, сделал половому заказ:

– Порежь курицу кусками, свари и в горшке с бульоном принеси.

– Прости, гость, не понял.

– К болящему отнесу. Да в полотенце или чистую тряпицу укутай, чтобы тёпленькую донести.

– Сделаю.

Видимо, не часто такие заказы бывали. Александр время проводил за кружкой пива, потягивая не спеша. Сидеть пришлось долго, но торопиться некуда. Наконец половой торжественно горшочек с крышкой, укутанный полотенцем чистым, вынес, на стол поставил. Александр рассчитался, горшок обеими руками взял, направился в монастырь. Теперь главная задача – не упасть, снег подмёрз, скользко. К воротам монастыря спиной прислонился, для опоры, каблуком в ворота стучать начал. Выглянул Фома в оконце. Лицо недовольное, но Александра увидел, воротину открыл.

– День добрый, – поприветствовал Саша. – Как там Фотий?

– Монахи за его здравие молятся.

– Бульон и курицу принёс ему. Веди.

Путь к келье Александр знал, сам бы дошёл, да как многочисленные двери открывать, если обе руки заняты. От горшка запах аппетитный исходит, встречные монахи носом крутят. Мясом пахнет, а пост, нельзя. Но сказано же – болящим, путешествующим и воинам пост можно не блюсти. Только беспокоился Саша, можно ли по состоянию здоровья Фотию есть? Вошёл в келью, горшок на стол поставил. Фома сразу:

– Я за Серафимом, разрешит ли?

Вернулся быстро.

– Бульон можно, а курицы кусочек один маленький – грудку.

Александр подушку Фотию поднял, бульон в кружку налил.

– Сам пить сможешь? Или помочь?

Фотий сегодня выглядел лучше, чем вчера. Мелкими глоточками бульон из кружки прихлёбывал.

– Горячий ещё, а вкусен!

Выпил полкружки, откинулся на подушку, уснул. Слаб ещё. Александр вышел тихонько. На воротах Фома.

– Ты кем Фотию приходишься?

– Знакомец добрый.

– А ухаживаешь, ровно отец родной, редко такое увидишь.

Да, жизнь в те времена суровая была. Дети в семьях рано начинали работать, из-за болезней умирали часто. А ещё войны да эпидемии свирепствовали, жизни уносили.

Через неделю Фотий уже в постели садиться стал, а через десять дней ходить осторожно, держась за стенку, но сам, без посторонней помощи, чему очень рад был. Период, когда он после ранения беспомощный лежал и Александр заходил постоянно, сблизил их, хотя так редко бывает. Фотий ещё послушник, не монах. Но при пострижении в монашество человек отрекается от мирской жизни, от семьи, даже имя дают другое. И не часто бывает, чтобы послушник или монах дружил с кем-то в миру. Но случилось. У Александра груз с души свалился. Хоть и не его вина в ранении чернеца, а к событиям причастен.

Пока Фотий выздоравливал, снега навалило до колена, морозы ударили, на реках лёд встал. Дав льду окрепнуть две-три недели, по рекам потянулись обозы. И так из-за осенней распутицы, когда ни обозы не ходили, ни корабли не плавали, торговая жизнь замерла. А ноне во все концы великого княжества обозы потянулись. По рекам сподручнее на санях, шли по санному следу – ни кочек, ни ям, лёд ровный. Река сама ведёт, кучер, знай, следи, чтобы промоин не было. Если река петлю делала, обоз на берег выбирался, срезал путь, но всё равно потом на реку возвращался.

Реки для Гардарики, как называли великое княжество иноземцы, были важными путями сообщений. Почти все города стояли на берегах рек – и водой обеспечены, и транспортными путями.

Одним утром к Александру на постоялый двор пришёл кормчий Пантелей:

– Слава богу, что застал тебя.

– А как ты меня нашёл?

– Ты же сам сказывал – на постоялом дворе живёшь, да много ли их? Нужда в тебе есть.

– Если смогу – помогу.

– Не мне, сродственнику, купец он, мехами торгует. Товар лёгкий, но ценный. Обоз их собрали, в Муром хотят идти, охрана нужна. Седмицу туда, столько же обратно, да там распродаться неделю – дён десять.

– А велик ли обоз?

– Десять саней набралось.

– Один не возьмусь охранять.

Учитывая длину саней с лошадью, дистанцию между ними, получается, обоз на сто метров растянется.

– Да что так? У каждого купца ездовой, все при топорах. Отобьётесь, ежели чего. Ежели охраны набирать несколько человек, прибыли меньше.

– С топором долго ли ездовой супротив опытного душегуба-разбойника устоит? Два человека как минимум надо. Не возьмусь.

– Жаль, я поручился за тебя.