На Свободе . Беседы у микрофона. 1972-1979

Первая из них — это то, о чем я только что говорил. Можно бы спросить: «А вы так уверены, что то, что вы называете главным, — действительно главное? Нет, не спешите возмущенно кричать. Вообще, что это за манера доказательства — ругань и крик? Вот вы Солженицына клеймите за то, что он якобы не увидел главного в жизни советской страны — всемирно-исторических достижений. А вы уверены, что эти достижения — главное?» Да? А скажите, торговля мертвыми душами в пушкинско-гоголевские времена — было ли это тогда главное?Всякие Собакевичи, Ноздревы, Плюшкины — явно уж какие-то крайние, безобразные, уникальные типы. Плюшкин — совершенно патологический тип. И кто торговал мертвыми душами-то? Это только был анекдот. Пушкин подсказал его как тему Гоголю, а Гоголь написал роман. На него тоже в те времена посыпались упреки, что уж черт-те что выбрал, редких уродов, совсем не главное. А ну вообразим себя в роли клеймителей — современников Гоголя: «Он не мог описать, как под испытанным руководством мудрой царствующей династии страна идет к невиданным свершениям, имеет всемирно-исторические достижения, из некогда отсталых разобщенных княжеств и провинций превратилась в могучую просвещенную державу. Да, у нас есть отдельные недостатки. Мы сами клеймим таких, как Плюшкин. Осудили достаточно. Зачем в этом еще ковыряться? Что этот Гоголь уперся и видит одно лишь это?»

Сегодня сама же советская история литературы детям на школьной скамье уже доказывает, что Гоголь увидел главноев окружавшей его жизни. А гоголевская «Шинель»? История о том, как какой-то маленький, ничтожный, не имеющий никакого значения служащий Акакий Акакиевич так отчаянно бился, чтобы справить себе шинель, то есть пальто, — это событие было для него грандиознее всего на свете, и когда его ограбили и сняли шинель, он просто погиб. Помилуйте, где же тут тех времен всемирно-исторические достижения? Что это за тема, что это за задворки, что за копание во второстепенных и третьестепенных мелочах? С чего это революционные демократы закричали: «Вот оно! Все мы вышли из «Шинели», а для современного школьника само собой разумеется, хрестоматийно то, что Гоголь увидел главное.

Помилуйте, а тогдашние государственные мероприятия, а социально-экономические преобразования, промышленно-технический рост и внедрение передовых методов в тогдашнем сельском хозяйстве? А министерские совещания? А ослепительные дворцовые приемы? А готовность всех великих и малых наций отдать «жизнь за царя», как правильно сказал капельмейстер Глинка в своей опере про Сусанина в Императорском театре? А добрые, просвещенные помещики? А военные парады, наконец?

Где это все, милостивый государь Николай Васильевич Гоголь? Вы увидели главное в шинели бедняка или в похождениях этого проходимца Чичикова?

И так, знаете, может, не в этих, но подобных словах затюкали, что сам Гоголь засомневался: мол, в самом деле, надо и про положительное, про это самое «главное» писать — писал, писал продолжение «Мертвых душ»… И сжег.

Между прочим, сейчас только узкие литературные специалисты знают, что и у «Ревизора» было продолжение — положительное. Тоже из тех же соображений, что, мол, в «Ревизоре» отражено ведь не главное, так сказать, задворки, — так вот для противовеса, чтобы дать действительно главное, положительное, не сам Гоголь, а какой-то присяжный драмописец тех времен написал второго «Ревизора» в продолжение первого. Прибывший из Петербурга подлинный ревизор наказывает порок, жулики летят с постов, Землянику — под суд, добродетель торжествует. И в театре принялись ставить оба «Ревизора» в паре: сперва гоголевский, о «не главном», затем — о торжестве государственной справедливости, то есть «о главном». После нескольких представлений продолжение «Ревизора» пришлось снять: публика уходила. Оно исчезло без следа. Остался один «Ревизор» — Гоголя. Он был о главном,оказывается.

Да, представьте, парады— это ведь не главное. Да, представьте, рост и укрепление государственного могущества, промышленно-техническая мощь, все мероприятия по повышению производительности в сельском хозяйстве и так далее, и так далее — все это вместе взятое — не главное.О нет! Главное — шинель Акакия Акакиевича. То есть главное — как при всех этих «всемирно-исторических достижениях» живет человек. Каково ему справить шинель, каково ему дышится, кушается, спится, каково его самоощущение на этой единственной для его диспозиции земле, в единственной для его распоряжения короткой жизни. Если на это пальто нужно годами собирать, экономя и отказывая себе во всем, жить в страхе и лжи или за рассказанный в очереди анекдот загреметь на каторгу на полжизни — так чтоже тогда и ваши парады, и всемирно-исторические достижения, и победоносные войны, или индустриализации, или электрификации? Так в древнем Египте тоже были достижения, эффектные — вот, например, пирамиды. Но не они главное, это второстепенное. Главное то, что там было — рабство и что эти пирамиды рабами строились.