На Свободе . Беседы у микрофона. 1972-1979

Но откуда же это взялось? Лозунги-то такие прекрасные. Западные коммунисты нашли, как кажется им, объяснение: в Советском Союзе-де плохо все сделали, не так, а вот «мы-то сделаем как надо». Но жизнь показывает, что и всюду, как на той же Кубе или в Китае, получаются поразительно похожие на советские беды, отличаясь, может, лишь какими-то нюансами. Да, такое впечатление, что если бы социализм, скажем к примеру, восторжествовал в Италии, или в Испании, или в Англии, — то и там немедленно началось бы то же самое: страх, нехватки, а в Сахаре песок начнут распределять по карточкам…

Погодите, скажете вы, но вот, говорят, есть страны, где умеренныйсоциализм оказался совсем неплох. Вот Швеция, например. Не то самый высокий, не то один из самых высоких уровней жизни в сегодняшнем мире. Да. Но здесь — одно из самых поразительнейших заблуждений сегодняшнего мира. Погодите! В Швеции 90 процентов ее хозяйства сегодня находится в частных руках. Какой же это социализм? 90 процентов хозяйства в частных руках — это же значит, что Швеция как раз является одной из самых капиталистических стран в мире. Другое дело, что в результате демократических выборов ею много лет управляло правительство, состоявшее из трезвых, умеренных социалистов, и ему удалось найти не революцию, нет, и не тотальную национализацию всего и вся — а удачные формы кооперации между государством, профсоюзами и частными предпринимателями. Кооперации, то есть сотрудничества в более или менее одном направлении: чтобы всем гражданам страны от этого было лучше. И в какой-то весьма ощутимой мере это удалось, хотя оказалось и много отрицательного и нестойкого, но этот шведский опыт удачной кооперации уж никак нельзя называть социализмом! Нет, давайте оставим Швецию: ее удачи и неудачи, ее ощутимый эксперимент — это предмет для совсем другого разговора, к социализму и коммунизму не имеющего никакого прямого отношения.

Настоящий социализм, в перспективе видящий как свою цель коммунизм, — это значит: первоочередная и немедленная национализациявсех 100 процентов (или в крайнем случае почти 100 процентов) тех средств производства и богатств, которые при капитализме были частной собственностью.

Социализм — это такое общество, в котором все основные средства производства, как и национальные богатства, обобществлены.Согласны вы с такой формулировкой? Ну, там могут быть мелкие оттенки: до какой степени обобществлены? Может, какому-то кустарю-одиночке без мотора позволено чинить-паять, или даже мелкие частные лавочки, бывает, разрешаются, но неизвестно, надолго ли, и обычно их стараются задушить налогами. Это уже частности. Нагульнов в «Поднятой целине» у Шолохова считал, что и частные куры должны быть обобществлены в колхозе, но партия решила, что кур можно бабушкам оставить. (Спасибо и за то, заметим в скобках, так по крайней мере наше общество не забыло, как выглядит натуральное яичко.) Но далее.

Итак, никаких капиталистов, никаких частных предпринимателей, никаких частных владений — все должно быть общим, все обобществлено. Это первое условие социализма.

Второе. Теперь то, что принадлежит всему обществу и никому в частности, должно хорошо использоваться. Нужно всем этим разумно распоряжаться, то есть управлять, разумно, толково управлять. Нужен единый, точный, общенациональный план, не так ли? Иначе начнется такой хаос, что и не распутаешь. План. Итак, при социализме общество управляется с помощью разумного национального планирования. Можно добавить: в интересах населения, ради всеобщего блага. А как же? Ради чего же вводился социализм, как не ради всеобщего блага? Всеобщий разумный план — это второе обязательное условие социализма. Согласны вы с этим? Два основных условия: обобществление средств производства и управление по всеобщему разумному плану. Это есть социализм. Федосеев пишет: «Я полагаю, что поборники «социализма с человеческим лицом» не будут возражать против этого определения».