На свободе (ЛП)

   Бродяги являются такими же знакомыми фигурами в городке и прилегающих окрестностях, как и в любых других густонаселенных местах. Типичный бродяга, конечно, является самым характерным представителем этого класса, но время от времени появляется кто-то, предпринимающий попытки представить себя как существо более высокого порядка, чем праздный, бесполезный бродяга. Однажды, когда я сидел в редакции "Патриота", туда зашел именно такой человек, и громким голосом объявил, что он - профессор рыбоводства и претендует на должность в Государственной рыбной комиссии. Поскольку это заявление не привлекло ничьего внимания, он уселся в кресло, забросил ноги на стол, и, с удивительной точностью плюнув в плевательницу, заявил, что его зовут Пауэлл. До сих пор никто не обращал на него внимания, но этот факт, казалось, ничуть его не обеспокоил, поскольку он заговорил в пустоту, очень свободно и с некоторой горячностью.

   - В конце концов, что они делают для рыбоводства, эти чиновники? Что они понимают в рыболовстве? Скорее всего, они даже никогда не держали в руках крючка и не видели поплавок, плывущий по воде. На днях один, в разговоре со мной, сказал: "Пауэлл, я хочу, чтобы законодательный орган выделил средства на выращивание консервированных лобстеров в Саскуэханне". - "Как же ты собираешься это сделать?" - спросил я. - "Очень просто, - ответил он. - Моя идея состоит в том, чтобы скрестить лобстера с консервной банкой, размножить их, и кормить получившееся животное припоем и зелеными этикетками".

   Идиотская затея, конечно; но я не перебивал его, и далее он сказал: "Я только что купил полбочки соленой скумбрии, которую собираюсь разводить в Шейлкилле. Моя идея заключается в том, - пояснил он, - чтобы разводить скумбрию, которая уже будет пропитана солью, когда вы ее поймаете. Океанская скумбрия требует длительной засолки, а люди хотят свежей рыбы". Так вот, этот идиот в самом деле собирается бросить эту скумбрию в воду в надежде, что она будет плавать и размножаться. Ну, если губернатор назначает подобных идиотов в комиссию, чего от нее можно ожидать?

   Однако я ничего не сказал. Я не собирался ничего объяснять ему, поэтому он продолжил: "Пауэлл, сейчас я пытаюсь запустить в Шейлкилл сушеную треску, но она очень быстро размокает, попав в воду. Как вы считаете, возможно ли скрестить обычную треску с сушилкой? И как вы думаете, сушеную треску лучше ловить на муху или с помощью дуршлага?" Я молчал, а он продолжал разглагольствовать. "Я скажу вам вот что, профессор: эта страна нуждается в пресноводных устрицах. Мне пришло в голову, что, возможно, самым лучшим сортом для разведения является обычная жареная устрица. Она, кажется, пользуется популярностью, и имеет то преимущество, что растет без раковины. Один из членов комиссии, - так сказал этот потрясающий болван, - настаивал на том, чтобы поставить эксперимент с устрицами, запеченными в раковинах, чтобы люди, отправившись на рыбалку, могли выбирать. Что же касается меня, - сказал он, - то меня устроит любой вид устрицы из тех, которые подают в ресторанах". Я передаю то, что он мне сказал, слово в слово.

   Некоторое время он болтал, вываливая на меня поток самой ужасной чуши; вскоре он спросил, люблю ли я суп из фальшивых черепах(*). Он сообщил, что комиссия обнаружила возможность добавить фальшивых черепах к животным наших рек. Он заявил, что их лучше всего разводить, откармливая мясным фаршем, и мы можем иметь их к столу круглый год. Он сказал, что, если предпринять соответствующие усилия, наши реки вскоре будут кишеть этой восхитительной рыбой.

   - - - - - - - -

   * В этом отрывке игра выражений: mock-turtle soup - суп из телячьей головы и mock turtle - ложная черепаха.

   Он нес фантастическую чушь, бред, об улучшении урожайности головастиков, и прочего, пока я... Что вы сказали? Хотите, чтобы я убрал свои ноги со стола и ушел? Вы не хотите больше ничего слышать о рыболовстве? Будь по-вашему; есть много других газет, которые будут рады этому материалу. В следующий раз, когда вы захотите узнать мои взгляды на рыбоводство, вам придется поискать меня.

   Затем профессор снова прицелился в плевательницу, но на этот раз не попал, протер свою полинявшую шляпу дырявым локтем, застегнул пальто поверх рубашки, стиравшейся последний раз во время президентства генерала Харрисона, и ушел. Впечатление, какое он оставил, было таким, что Рыбная комиссия пожелала бы использовать его в качестве приманки, чем в каком-либо другом.

   В другой раз, несчастный, мрачный бродяга, калека, зашел в продуктовый магазин Брауна, где несколько человек сидели возле печи и обсуждали политику. Расположившись возде бочки, он заметил.