На своей земле

Море всерьез штормило. Пенные серо-зеленые волны грозно шли поперек нашего пути. Сваи Рац-Галима легко крошили пятиметровые валы. Трасса действовала как ни в чем не бывало. За руль сел Феликс, унаследовавший от своего отца - героя морской пехоты - страсть к быстрой езде. Через час среди низко несущихся над мо-рем облаков показались небоскребы Ямита. Машина с учеными обошла нас и свер-нула куда нужно. Арье и оба оленя с улыбками встречали нас у виллы. Технионцы деловито устанавливали на песке пляжа треноги с какими-то ящиками, тянули провода к своему фургону. Нас попросили стать как можно ближе друг к другу. По их рекомендации мы сгрудились, чувствуя себя совершенно беспомощными и лиш-ними во всех мыслимых мирах. Тут еще вдруг пошел горизонтальный сильный дождь с моря, переходящий в град. Феликс и я стали прикрывать собой лица наших женщин, а Амирам позаботился об Ингрид. Владимир Сырых по-комсомольски де-монстративно смотрел ветру навстречу. Мрак неба вдруг разорвала молния, а за ней малиновым светом полыхнули ящики на треногах.

И - сразу настала тишина с привычным мягким рокотом прибоя под моими окнами. Мы снова оказались сидящими и лежащими на песке. Был тихий средиземноморский вечер. Мы переглянулись. "Приглашаем всех к нам домой на чашечку кофе, - сказал я. - Заодно я покажу вам, Ингрид и Владимир, мою "Арабеллу".

Мы поднялись по лестнице и свернули к коттеджу. Из моего мусорного бака, поче-му-то безобразно переполненного, торчало нечто до боли знакомое. Этого не может быть! - словно взорвался мой мозг. Я бросился вперед и извлек из груды заво-нявшего мусора корпус модели с остатками мачт и перепутанного такелажа. Фигурок и пушек нигде не было видно. "Кто?! Кто мог это сделать? кричал я, содрогаясь от спазм в горле и желудке. - За что? Зачем?!"

"Не надо так кричать, - в моей калитке стоял пожилой араб, за которым толпились дети. Из калитки напротив на нас с изумлением таращились те самые подростки с пляжа. - Нас предупредили, что вы можете вернуться оттуда, где вы прятались. Мы вас не тронем. Фараж, отвези журналистов и... этих... в Израиль.

Глава третья. На чужой земле

1.

Вполне выздоровевший главарь мирных рыбаков с трубами, опасливо поглядывая на мрачную Таню, распахнул дверь фургона. Амирам, поколебавшись, первым шагнул в смрад запущенного помещения. За ним шел я с корпусом модели в руках, потом Фе-ликс, женщины и журналисты. "Не бойтесь, - повторил старик, закрывая дверь. - После передачи нам поселений, у нас с вами перемирие. До следующего этапа нашей справедливой борьбы за освобождение Палестины."

"Стойте! - крикнул я, выскакивая из фургона. - Где моя мастерская? Там могли остаться... детали от моей модели. Дайте мне их поискать. Я вас очень прошу..."

"Вот такие? - один из подростков залез в карман и достал несколько пушек на ладо-ни. - Человечков мы отдали детям соседа." "Верните мне их, задыхался я. - Я... я заплачу сколько спросите..."

Арабы переглянулись. "Тогда ты можешь пока не уезжать, - сказал старик. - Пере-ночуй в моем доме, а завтра поищешь все при дневном свете." "А если до этого увезут мусор? - ужаснулся я. - Там могли остаться..." "Я прослежу, - старик явно мне сочувствовал. - Я встаю рано, а мусор забирают только после обеда. Остальные могут ехать." "Я остаюсь, - спрыгнула на землю Изабелла. - А переночуем мы в ма-стерской." "Тогда и мы с Феликсом остаемся", - объявила Таня.

Амирам и корресподенты не произнесли ни слова. "Искалеченный" сержантом Ди-мой главарь завел мотор. Фургон умчался. Со всех сторон неслась заунывная араб-ская музыка. Во мраке ворчал ко всему безразличный прибой...

2.

Все дети и взрослые арабского поселения стояли вокруг, глядя на четверых яхудим, ползающих на асфальте среди вонючего мусора. Они улыбались, как немецкие про-хожие, на глазах которых в Мюнхене евреи мыли тротуар зубными щетками. Впро-чем, любопытство было достаточно благожелательным. Нам даже принесли еще три лупы в придачу к моей, найденной в разгромленной мастерской. В некогда нашем поселении было много стариков - лупа в каждом доме...

Таня выдавала каждому арабу, возвратившему мои сокровища, вознаграждение - пятьдесят шекелей. Со всех сторон сразу стали нести то, что они подобрали. Капи-тана Блада и Арабеллы пока не было. Таня объявила, что за них даст выкуп по сто шекелей. Дети тут же брызнули куда-то и вернулись с еще восьмью фигурками, включая самого капитана в элегантном черном с серебром костюме, черной шляпе с темно-красным плюмажем. Его холодные синие глаза смотрели на меня с нескры-ваемым презрением. Примерно такое же выражение лица было и у одноглазого гиганта Волверстона, и у бывшего лучшего канонира королевского флота Огла.