На свои круги (СИ)

Орвил не стал ничего спрашивать или уточнять: если захочет, он расскажет сам. Чего-то подобного он и ожидал, её больше нет, этой его бегинки... Поэтому сказанное нисколько не удивило его, только подтвердило мысли. Да, ничего хорошего...

- Её нет уже больше года... А я не знал... Мне казалось, что всё по-старому, она там, и всё как было... А оказывается...

- Её убили?- Барон всё же не удержался и задал вопрос.- Хотя нет, если больше года... В то время наших там никого не должно было быть...

- И что теперь мне делать?

Прозвучавший вопрос поставил Орвила в тупик, действительно, а что теперь делать? Потерять любимого человека – это не шутка, это испытание, это наказание – думай, как больше нравится. Каждому своё...

- Ты переживёшь эту потерю...- прошептал, понимая и сам, что это простые слова, которые сейчас пока ничего не значат. Нужно время.- Ты же взрослый, здравомыслящий человек, а не сопливый мальчишка, чтобы травиться или выбрасываться из окна... Ведь, так? Ты найдёшь в себе силы, чтобы пойти дальше... Чтобы жить...- Эрвин перебил его:

- А смысл? Зачем это?

Уж на это Орвил ответа не знал и промолчал, думая.

- Я всё потерял, у меня ничего нет... Была только она... А теперь и её нет... Зачем мне идти куда-то дальше? Куда? Какой в этом смысл?

- Я не знаю.- Пожал плечами.- Может быть, он ещё появится...

Эрвин громко усмехнулся, как над великой глупостью, сейчас ему всё казалось пустым и не имеющим значения. Они оба молчали, потом Орвил спросил вдруг:

- Больше года назад... Отчего? Что случилось?

- Заболела...

- Чем? Чем заболела?

- Какая разница?

- Ты даже не спросил? Я знаю, выскочил, как укушенный, бегом на коня и полетел...

Эрвин дёрнулся всем телом, потому что всё именно так и было, как говорил этот барон сейчас. Он толком и не помнил, что говорила ему настоятельница, сорвался и убежал. Обрывки слов витали где-то рядом, но они не имели для него значения, главным было только одно – её больше нет...

- Лихорадка... Родовая горячка... Так мне сказали... Мне всё равно, что это было... Разве это важно? Какая разница?

Орвил нахмурился и переспросил:

- Родовая горячка? Она умерла после родов?

Эрвин поджал губы, и взгляд его стал мрачным из-под нахмуренных бровей, он даже не думал об этом. И этот факт разозлил его.

- А что с ребёнком? Ты хоть узнал, он жив?

Эрвин долго молчал, сжимая и разжимая зубы. Потом прошептал чуть слышно, но твёрдо и с нажимом:

- Уйди, пожалуйста, оставь меня.

Лёг на кровать и отвернулся, подставляя спину, всё, разговор окончен, сколько ни спрашивай – ответов больше не будет.

Орвил какое-то время не двигался с места, обдумывая услышанное. Родовая горячка... Она должна была родить ребёнка. Кто отец этого ребёнка? Могли ли быть у этой девушки, у этой бегинки, другие мужчины, кроме этого Эрвина? От кого она родила ребёнка? Он хоть сам задумывался об этом? Спросил, не удержавшись:

- Это твой ребёнок? У неё могли быть другие мужчины, кроме тебя? Эрвин? Это важно! Ответь мне!

Но Эрвин только лопатками повёл, не удостоив и словом. Орвил нахмурился. Это обитель бегинок, почти монашек, там, по идее, одни женщины, откуда там взяться мужчинам? Но Эрвин-то этот там как-то жил, может, там и другие тоже жили...

Кто отец её ребёнка? Кто там? Мальчик или девочка? И жив ли он, этот ребёнок, если всю обитель разорили? И почему ты сам не узнал об этом? Ты же был там. И это далеко.

Вздохнул. Нельзя так разбрасываться своими детьми. Пусть они будут бастардами, но нельзя вот так вот бросить ребёнка там, где полное разорение, голод и холод. У этого ребёнка даже матери нет, а глупый отец и слышать ничего не желает. Замкнулся, значит, в своей потере, только твоё личное горе на первом месте. Эх, молодёжь, молодёжь... Чем вы только думаете? А, может, других детей у тебя и не будет. Об этом ты думал? Ничем ты не думал... А не признаешь его, останется здесь, подрастёт, при замке заделье ему найдётся...

Развернулся и ушёл.

* * * * *

Эта новость просто выбила его из колеи. Родовая горячка... Как он не подумал об этом? Почему не остановился, когда матушка звала его? Господи... Возможно ли, Ллоис и в самом деле родила ему ребёнка! И всё может быть, что он остался жив! Вопреки всему! Вопреки холоду и голоду, нападению и разорению войсками графа Марда, вопреки тому, что он (или она) остался сиротой! Ллоис там все любили и жалели, неужели бы не нашлось ни одной доброй женщины, кто не позаботился бы об одиноком ребёнке?

Сколько сейчас ему должно быть? Больше года. Как дети выглядят в этом возрасте? Что они умеют? Нужна ли им в этом возрасте ещё кормилица? Умеют ли они уже ходить?

Мысли бежали далеко вперёд. Весь его опыт общения с детьми сводился буквально к тому, что он их видел со стороны, на руках матерей или кормилиц. Вот, баронесса Ания носила своего сына, но он ещё маленький, ему где-то только весной, в марте, кажется, будет год, он младше, на полгода, не меньше.

И почему он не остановился? Почему не спросил?

Бедная, бедная моя Ллоис...

Почему? Ну почему всё вышло так?