На танке через ад

Солдаты 24-й танковой дивизии!

С сегодняшнего дня 24-я танковая дивизия выходит из состава 17-й армии, получившей задачу на наступление. Верная своей кавалерийской традиции, 24-я танковая дивизия, ведя подвижные боевые действия под Ландсхутом и Райхсдорфом, обеспечила образцовое прикрытие развертыванию 17-й армии и образованию прочного фронта от Карпат до Вислы. В течение 10 суток дивизия находилась сначала в районе восточнее Вислока, а затем севернее Вислы, ведя тяжелые наступательные и оборонительные бои с переправившимся через Вислу противником. Благодаря ее стремительному удару в направлении на Майдан, а затем ожесточенной обороне Жужинского плацдарма дивизией были созданы условия для наступления, в которое переходит армия в день, когда дивизия выходит из ее состава.

За бои, проведенные в образцовом духе и выдержке, я объявляю свою благодарность и признательность дивизии и ее начальникам и желаю вам, солдаты 24-й танковой дивизии, счастья и успехов.

Подписано: Шульц, Генерал пехоты

На санитарном танке меня доставили на главный перевязочный пункт, находившийся в амбаре за рядом тополей и парой рощ, в непосредственной близости от поля боя. Несмотря на суету, которая там царила, военный врач быстро подошел ко мне, осмотрел и вколол прививку от столбняка. Потом русская медсестра («добровольная помощница») подготовила ожоговые компрессы и наложила их на обожженные участки кожи, отчего боль немного утихла. Но ее можно было терпеть, только если я держал руки кверху и двигал ими туда-сюда. Совершенно измученный, я сидел с другими товарищами перед амбаром и ждал, что будет дальше.

Из группы раненых отобрали транспортабельных, и вместе с ними на санитарной машине меня доставили в полевой госпиталь под Тарновом. И там сразу же на месте оказались врачи. Они сделали мне перевязку и не захотели верить моему сообщению, что русские уже стоят под Дебицей. После перевязки меня положили в постель. Я сказал санитару, что у меня есть фотоаппарат, который я продолжал носить на шее. И с его помощью была сделана фотография перевязанного танкиста в полевом госпитале.

Ночью я уже лежал в санитарном поезде, состоявшем из новых скоростных вагонов с полками, расположенными вдоль вагона в два этажа. Врач и санитары поезда сразу же начали заботиться о раненых. Мне дали предписание как можно больше пить. Потом я услышал с койки подо мной недовольный голос:

— Я — офицер и имею право на офицерское купе в санитарном поезде!

Это был еще один опыт войны, показавший мне, что бывают офицеры, для которых доброе отношение в санитарном поезде менее важно, чем классный шильдик на вагоне, в котором их везут. Пока поезд стоял на вокзале в Кракове, ворчливого офицера вынесли из «элегантного» вагона санитарного поезда.

Полученное 4 августа 1944 года ранение стало поворотным пунктом в моей солдатской жизни. До сих пор я прошел долгий извилистый путь, после этого мне тоже предстояла очень извилистая, но короткая, всего восьмимесячная дорога, завершившаяся избавлением благодаря окончанию войны.

Мой друг по 12-му эскадрону унтер-офицер Армин Штольце вел дневник. В нем можно было прочитать: «1.8. — 3.8.1944 г. экипажи танков расформировываются. 4.8.1944. Танк 1241 — подбит и не подлежит восстановлению, его командир — вахмистр Шма — ранен. 1211 обер-вахмистр Ассман погиб, унтер-офицер Бётгер — сильные ожоги (лицо и руки), отправлен в лазарет».

В резервном госпитале