На танке через ад

Выписавшись из госпиталя, я отправился в отпуск для выздоровления во Фрайбург. Там я, ежедневно встречаясь с жителями, сам мог воспользоваться привилегиями раненого фронтовика. Например, я сразу мог встать впереди очереди в кассу кинотеатра. По окончании этого отпуска после полуторагодичного отсутствия я вошел в такие знакомые ворота танковой казармы в Загане. Там я встретил своего старого знакомого графа П., который к тому времени стал офицером и более или менее невольно вырос в иерархии Вермахта. При этой встрече я сразу заметил дистанцию и ранее считавшуюся невозможной трещину между мной и графом. Получив офицерский чин, он полностью стряхнул с себя солдатское прошлое, в то время как я, унтер-офицер, все еще оставался солдатом. В течение долгого времени, когда мы были друзьями и вместе прошли огонь и воду, он, как унтер-офицер, и я, как ефрейтор или обер-ефрейтор, мы находились в самом низу иерархии Вермахта. Теперь каждый из нас принадлежал к разным кастам, и поэтому внутреннее отчуждение было между нами неизбежно. При нашей встрече мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами, потом он, взглянув на часы, сказал слова, снова нас разделившие: «Я должен идти к моему полковнику». Теперь у него для меня не было ни времени, ни ушей, чтобы выслушать мои просьбы, ни желания что-либо для меня сделать, чтобы я мог остаться в Загане.

Курьер в восточную Пруссию

Остаться в Загане мне не удалось, так как поступил приказ о моем переводе в Цинтен в Восточную Пруссию, неподалеку от Кёнигсберга. «Зачем мне, южному баденцу, сидеть в Восточной Пруссии, как раз на противоположной стороне Германии?» — думал я недовольно во время поездки через Познань в Цинтен. Я еще не знал, что в Восточной Пруссии богиня удачи раскроет надо мной свои крылья, которые меня защитят. Их первый удар я почувствовал, как только прибыл в Цинтен, в 10-ю танковую часть. Я получил шанс стать курьером. Эту возможность «спокойной и непыльной» службы я, естественно, не упустил. И в последующее время я, как гражданский, каждое утро в 10 часов выезжал на поезде в Кёнигсберг, в управление 1-го корпуса или в комендатуру Вермахта, или через Кёнигсберг, Велау в Инстербург, к командиру 1-го танкового отряда. Чаще всего у меня в сумке были письма и приказы, имевшие надпись «Секретно» или «Только для командования!». Таким образом, я стал кем-то вроде военного письмоносца. При этом у меня появилась привилегия: больше свободы и свободного времени, чем у других солдат Цинтенской запасной части. Это начиналось уже с подъема, когда я мог не вставать по приказу в 6 часов, а спать еще часика два и только в 9 часов прийти на доклад к командиру запасной части.

Остальное зависело от места назначения. Поскольку между Кёнигсбергом и Цинтеном было оживленное железнодорожное сообщение, то составление плана на день было предоставлено мне самому. Сама поездка на поезде была уже приятной. По прибытии поезда на вокзал в Цинтен, так же как и на другие вокзалы, я садился в специальное курьерское купе. Если курьерского купе в поезде не было, то, предъявив удостоверение курьера и многоразовый проездной билет 3-го класса, я садился в купе проводниц. Тогда поездка проходила особенно весело. На обед я попеременно получал то сухой паек, то марки на питание. Прибегая к искусной тактике с персоналом мест общественного питания, я часто получал еду, не тратя марки или за гораздо меньшее их количество, чем того требовало меню. Особым успехом я пользовался у продавщицы булочной-кондитерской в Цинтене. Эта продавщица была далеко не так красива, как ее коллега в Загане, зато она сделала так: я через прилавок протянул ей свои хлебные карточки, а она с хлебом вернула мне мои карточки, не только не отрезав от них положенные марки, но и дала мне дополнительные хлебные марки.

Сам Кёнигсберг, хотя и пострадал уже от сильных бомбардировок, особенно в августе 1944 года, когда 600 британских бомбардировщиков разнесли в руины город и порт, все же представлял для пребывания солдата, без больших ограничений и с достаточным количеством продовольственных марок, много возможностей, чтобы не питаться за казарменным столом в гостинице. Когда потом русская армия приблизилась к Инстербургу, мой пункт отправления был переведен в Алленштайн, и теперь я ездил туда-сюда между Цинтеном, Алленштайном и Кёнигсбергом.

Отпуск по семейным обстоятельствам в разбомбленный Фрайбург и воспоминания о школьном времени

Фрайбург (Брайсгау), который до этого налеты авиации щадили, 27 ноября 1944 года пережил ужасную бомбардировку. Я обратился с рапортом о предоставлении мне отпуска по семейным обстоятельствам и хотел немедленно поехать на родину, чтобы самому убедиться в ужасных результатах этой бомбардировки.