На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж

Совсем избежать живности не удается, почти тут же нас догоняет собака, здоровенная, очень красивая овчарка, черная с подпалинами. Она подходит сперва ко мне, тыкается, знакомясь, носом в руку, машет хвостом и направляется к Костьке.

Сзади что-то предостерегающе кричит хозяин, я оборачиваюсь и махаю ему рукой — дескать, все в порядке. Собак я не боюсь совершенно, всегда их любила и находила с ними общий язык. По моему глубокому убеждению, нормальная собака никогда не укусит человека, который ее не боится. Мы сами провоцируем собак своим страхом. Костька, с младенчества живущий с собакой в одном доме, этого страха лишен абсолютно. Более того, когда он был поменьше и побессмысленнее, при его контактах с собаками опасаться стоило за последних: кто этого ребенка знает, возьмет и хватанет зверя за нос. Тут уж у собаки есть все права кусаться, нос для них — самое болезненное место.

Овчарка тем временем знакомится с Костькой, тот в восторге гладит ее за ушами и что-то ей рассказывает, но собаке быстро это надоедает, она лижет малыша в нос ярко-розовым языком и устремляется дальше. Мне немного стыдно, что я все-таки не взяла с нами Дольку, собаке тут такое раздолье, хоть раз в неделю побегать нормально. Но вообще-то наша собака могла бы и в воду залезть, она водоплавающая, ее хлебом не корми — дай поплавать, а тут еще утки эти... Нет, правильно не взяла.

Так мы доходим до оврага. Он перпендикулярен реке, по его дну течет небольшой ручеек, который при впадении в реку образует что-то вроде водопадика. Через него перекинут небольшой мостик, а по обе стороны ручейка подымается обрыв. На правой его стороне находится собственно парк-музей «Коломенское», куда можно забраться по крутой, вытоптанной в склоне оврага лестнице. На левой — старый, полуразрушенный храм, окруженный несколькими заброшенными могилами и многолетними деревьями: дубами и кленами. Никакие лестницы туда не ведут, и подыматься надо прямо по круче, без дороги. А можно, никуда не подымаясь, пройти по дну оврага, вдоль ручейка, туда, где как раз и начинаются родники.

Спрашиваю Костьку, куда пойдем, он хочет к родникам, но дорожка, ведущая к ним,

кажется слишком грязной, она мокра и растоптана множеством ног, и, кроме того, пить из родников мы сегодня не будем. Костька, слегка поныв, решает тогда забраться на гору, где старый храм.

Мы начинаем карабкаться по склону оврага, я держу Костьку то за руку, то под мышкой, свободной рукой хватаясь за кусты и сухой бурьян, растущие тут же на склоне. Иногда Костька ползет почти на четвереньках, а я подталкиваю его сзади. Он соскальзывает по замерзшей глине, я опять хватаю его под мышку, и так мы постепенно продвигаемся вперед и вверх. Подъем становится положе, уже можно идти нормально, еще чуть-чуть — и вот мы взобрались на вершину склона.

Попетляв между деревьев, мы выходим к старому храму. Он огромен и многоглав.

Вид у него заброшенный и мрачный. Это впечатление создают и темные кирпичные стены, поросшие зеленоватым мхом, из которых здесь и там выпали детали узора, и дикие заросли кустов, и мрачные стволы деревьев вокруг. Даже сейчас, поздней осенью, когда все деревья голы, а день солнечный, здесь темновато. А летом? Хотя, может быть, свежая зелень травы и листьев как-то оживляет это унылое место.

На Костьку окружающая атмосфера никак не влияет, он в восторге от того, как высоко мы забрались, носится вприпрыжку между деревьями, обегая могильные плиты, как будто это простые валуны. Для него, впрочем, это так и есть. И вообще, эти плиты — наименее мрачные здесь предметы. Они в большинстве своем мраморные и белые, несмотря на полную их неухоженность. Среди памятников есть несколько просто очень красивых. Я медленно иду среди них, читая надписи и даты. Вот совсем молодая женщина была, двадцать два года, моложе меня... Сто лет назад... А вот мраморный ангел склонился над урной...

Ко мне подбегает запыхавшийся Костька, хватает за руку и тащит за собой, крича:

— Ася, ну что ты тут, пошли скорей, давай играть в прятки!

Но как-то неудобно играть здесь во что бы то ни было, и я вместо этого предлагаю ему поискать, где бы отсюда спуститься, ведь по той круче, что мы лезли вверх, этого сделать нельзя.

— Ну Ася, — говорит ребенок, — ну что еще искать, я давно все нашел, вон там есть целая лестница, догоняй. — И уносится куда-то вперед, за деревья.

Иду за ним, и действительно, лесенка, длинная дощатая лесенка с перилами с одной стороны спускается под горку, поворачивая посередине, так что не видно, где она кончается и есть ли у нее конец. Досочки тоненькие, и вид у них сомнительный, но все равно лучше, чем ничего. Беру Костьку за руку и осторожно начинаю спускаться по ступенькам вниз.