На той стороне

— Ваше сиятельство, — звякнув кандалами, подсел к нему Кин, — вы правильно поступили, завоевали у пленников уважение, не привыкли они к хорошему отношению от подобных вам.

Константин согласно кивнул, расчет был верен.

— Слушай, Кин, а с чего только у нас с тобой кандалы, может, надо попросить, чтобы их сняли?

— С вас, может, и снимут, а вот с меня точно нет. Ну да не беда, не повесели за то, что я Соловья убил, и то хорошо.

— Мне показалось, что Авия не слишком опечалилась смертью любовника, или кто он ей там был?

— А чего печалится ей-то? Баба она видная, другой конец найдет. Власть теперь полностью в ее руках, хотя за эти дни банда сократилась вполовину. Но число — дело поправимое, уже к середине лета она наберет еще человек десять. Ну да нас уже тут не будет. Мужики сказали, что тут еще баб с дюжину, как только тьма пройдет, нас всех в грузовики и на продажу. В вольный город Тверд, рудники там самые разные, горный край, на берегу огромного озера, откуда берет начало великая река Ура, которая впадает в восточное море. Ну, да я рассказывал вам, — он понизил голос. — Там, где-то рядом с ним, ваша вотчина. Но это очень далеко. Кстати, атаманша тоже с востока, но совсем уж дальнего, наверное, все же подальше, чем «ваши земли». — Он специально выделил последние слова интонацией, словно говоря, что он помнит про то, что Воронцов самозванец, ставший боярином случайно, благодаря имени и фамилии. — Странно даже, после тьмы редко к нам оттуда люди приходят, а тут на нее наткнулся. Хотя мне кажется, она не чистокровная восточница, много в ней крови славов, где-то половина, а то может, и все три четверти.

Константин внимательно слушал, он уже съел все, что взял. Кое-как утолил голод, до утренней каши протянет. Его стало клонить в сон, он зевнул, прикрывая рот ладонью, звякнула цепь кандалов. Приказчик заметил это движение.

— Ложитесь спать, Ваше сиятельство, мы с мужиками поговорили, они вам уступили эту лавку, она теперь ваша, остальные посменно спят.

Константин кивнул, он вымотался, хотелось нормально выспаться, а не вахтой, хотя сомнительно, что это удастся, храп наверняка будет стоять, слишком много народу тут. Хотя… Он оторвал пару небольших кусочков от чистой тряпки, которой накрывали еду, и немного пожевав их, заткнул себе уши, гул голосов стал гораздо тише.

— Спокойной ночи, Кин, — пожелал он и, отвернувшись к стене, закрыл глаза.

— Спокойной, Ваше сиятельство, — пожелал в ответ приказчик и ушел к остальным, которые тоже укладывались спать и делили нары.

Как ни странно, Воронцов выспался. Те, кто бодрствовали, ожидая своей очереди, пихали храпящих, и бывший детектив был очень рад, что сам не храпит, сопит — да, но вот храпа за ним никогда не замечалось.

Браслеты ему жутко надоели, хорошо, что рукава рубахи руки защищали, иначе бы давно кожу натерли. Кое-как умывшись, Константин обвел собравшихся «отеческим» взглядом.

— Милейшие, есть у кого тонкий гвоздик или проволочка?

— Найдется, — произнес тот самый седой мужик в годах, которого Воронцов мысленно окрестил Дедом. — Никак, Ваше сиятельство решил кандалы свои снять? Не боитесь, что за своеволие накажут?

— Не пристало мне бояться, — с пафосом, гордо ответил Константин, и поймал себя на мысли, что медленно вживается в роль. Маска боярина начала прирастать к лицу. Вот только роль очень сложная, и с ней можно не справиться.

— Все вы, благородные, храбрые, пока языком мелете, — зло произнес кто-то из угла у двери, где было огорожен закуток с парашей. — А вот как плетка атаманова пройдется по спине, взвоешь.

— Возможно, — согласился Константин, — но пару часов я проведу как пленник, а не как раб. Без цепей.

— Достойный ответ, Ваше сиятельство, — слегка склонив голову, произнес Дед, после чего порылся в какой-то щели между досок и вытащил тонкий кусок то ли проволоки, то ли спицы. — Справитесь или помочь?

— Спасибо, справлюсь, — забирая железяку и усаживаясь поудобней ответил Константин.

Местные замки, если не брать магические, как на кандалах у Кина, были настолько топорными, что их можно в музеях выставлять. С первым он справился за двадцать шесть секунд. Со вторым в два раза быстрее, только с последним на правой ноге пришлось повозиться, зараза заедала, его и ключом-то было открыть сложно. Уже через полторы минуты Воронцов скинул железяки в корзину и прикрыл тряпкой.

— А ты не прост, Ваше сиятельство, — подсаживаясь, прошептал Кин. — Говоришь, ничего не помнишь, а замочки вскрыл на раз.

— Так я и не помню, — соврал Воронцов, — а вот руки помнят. Я когда эти замочки разглядел, подумал, будь у меня железка, проблем не будет. А откуда я умею замки вскрывать, я без понятия.

— Врешь, — только и сказал приказчик.

Константин пожал плечами, мол, думай, как хочешь, и завалился на нары, закинув руки за голову. Он, похоже, даже задремал, поскольку не услышал, как поворачивается ключ в замке снаружи погреба. Разбудил его уже знакомый вопль:

— Все от двери! Кого увижу рядом, пристрелю.