На третий взгляд, или Написанному верить!

На кухне меня поджидал новый сюрприз – мой сын уже доел грибной суп и собирался приступить к бараньим котлетам с картошкой.

–– Глазам своим не верю! Ты сам разогрел обед и даже положил его себе в тарелку?

–– Откуда такое недоверие к собственным органам чувств? – невозмутимо отозвался Жэка, продолжая жевать котлету. – А ты успела заметить, что я ещё и ем самостоятельно?

–– Раз ты уже делаешь такие успехи, то я могу со спокойной совестью оставить тебя одного и уйти по своим делам. Не возражаешь?

–– Мой девиз: «Живи сам и дай жить другим!»

Поскольку у Игорёши иные жизненные лозунги (по крайней мере – в отношении меня), то мне пришлось поторопиться, чтобы не столкнуться с ним в дверях.

Дом, где жила Хомякова, я нашла очень легко, словно чья-то заботливая рука услужливо довела меня до самой двери её квартиры. Может быть, эта невидимая конечность принадлежала Гризельде Афанасьевне?

По ту сторону двери меня долго и внимательно изучали в «глазок», задали парочку анкетных вопросов и наконец, лязгнув затвором, впустили в тёмную прихожую.

–– Лампочка перегорела, а ввинтить некому, – услышала я сварливый женский голос, явно не принадлежащий той, с кем я недавно говорила по телефону.

–– Это квартира Агнетты Павловны Хомяковой? – на всякий случай спросила я.

–– Ещё чего! Это моя квартира! – возмущённо откликнулась моя собеседница.

–– Но мне нужна Агнетта Павловна!

–– Сейчас вы её получите. Только разуйтесь и наденьте тапочки.

Тапочки, видимо, были рассчитаны на пятилетнего ребёнка, но я решила не возражать хозяйке квартиры, с трудом втиснув в них половину ступни.

Слева от меня распахнулась ещё одна дверь, и я оказалась в просторной комнате, густо заставленной старьём многовековой давности. Моя собеседница при свете двух тусклых лампочек предстала передо мной низенькой толстой старушонкой в бесформенном домашнем халате с длинными кистями, волочащимися за ней по полу.

–– Бета, это она? – заинтересованно донеслось из соседней комнаты.

–– Кому же ещё быть, Нета? – ворчливо отозвалась фигура в халате. – Феи обычно влетают в форточку, а не вламываются в дверь.

–– Простите… – виновато промямлила я, растерявшись от такого радушного приёма.

–– Поздно – покой уже нарушен, – желчно огрызнулась та, кого обозвали Бетой.

Шаркая тапочками по паркету, она вышла из комнаты и растворилась в тёмной прихожей. Через минуту в комнату въехала инвалидная коляска, в которой гордо восседала пожилая седовласая дама в чёрной, наглухо застёгнутой блузке, заколотой старомодной камеей.

–– Августа Яковлевна? – спросила она, прошив меня взглядом сверху донизу.

–– А в-вы… – начала было я.

–– Агнетта Павловна Хомякова, собственной персоной. А это, – она указала взглядом на фигуру в халате, – моя кузина и компаньонка Элизабетта Францевна Ямпольская-Бибикова.

–– Очень приятно, – выдавила я, фальшиво улыбнувшись.

–– А нам-то как приятно! – с издёвкой отозвалась Элизабетта Францевна.

–– Давайте без церемоний, – поморщилась Агнетта Павловна. – По телефону вы что-то говорили об Игнаше?

–– Об Игнаше? – удивлённо переспросила я, не понимая, о ком идёт речь.

–– Ну да, об Игнаше, Игнатии Никифоровиче Самарине, если угодно, – раздражённо бросила та, возмущённая моей непонятливостью.

–– Несколько дней назад мы с мужем заглянули в кафе «Приятное воспоминание» и там нам посчастливилось познакомиться с вашим бывшим мужем.

–– Так уж и посчастливилось? – фыркнула Агнетта Павловна.

–– Нета, она аферистка: Игнатий уже семь лет как отправился туда, откуда пришёл.

–– Что вы на это скажете, любезная Августа Яковлевна? – хитро прищурилась Агнетта Павловна. – Бета никогда не ошибается в подобных вопросах.

–– На этот раз ваша кузина ошиблась – я действительно видела Самарина. Мы с мужем на пару часов заблудились во времени. Попали не в тот временной коридор. Со мной такое бывает.

–– Что ж, это легко проверить, – Хомякова вопросительно уставилась на Элизабетту Францевну.

Та молча встала и, не проронив ни слова, удалилась из комнаты.

–– А о чём вы с ним говорили? – проводив её взглядом, спросила Хомякова.

–– В основном о его пьесах, ну и немного о вашей работе. Кстати, о работе: я получила сборник с вашими статьями, который вы мне передали.

–– Я ничего вам не передавала. И вообще, я давно уже отошла от науки. Видимо, кто-то вас разыграл. В моём возрасте пора вспомнить о душе. Вы не согласны?

–– Я считаю, что о душе не следует забывать в любом возрасте, уважаемая Агнетта Павловна.

–– И то верно, – охотно согласилась Хомякова.

–– Нета, хочу тебя расстроить: твоя гостья не соврала – она и в самом деле беседовала с покойным Игнатием, – торжественно сообщила Элизабетта Францевна, с важным видом войдя в комнату.

–– А меня это ничуть не расстроило, – холодно парировала Хомякова.

–– И совершенно напрасно, – живо возразила Элизабетта Францевна. – Он перебрал лишнего в упомянутом питейном заведении и полез с такими неприличными откровениями к малознакомым гражданам, что стены покраснели бы от стыда за его вызывающе неприглядное поведение.