На тропе Луны

– Тут были башня и маяк, – тихо сказал он, – десять этажей. Но башня лет пятьсот назад рухнула. Про это место, по-моему, никто и не помнит уже. А мне тут нравится… – И добавил со своей обычной выпендрежной интонацией: – Тебе вообще очень повезло, что я за тобой отправился.

– Вот как… ты за мной отправился? Ну точно, дурная бесконечность. А зачем?

– Наставница велела тебя привести. Так что, если бы ты еще полчаса потерпела, и топиться не пришлось бы.

– Фу, чушь какая, «топиться». Во-первых, я случайно упала, во-вторых, я тебе не предсказатель, чтобы знать наперед, что там твоя наставница захочет сделать. А в-третьих, я что, должна ручки сложить и ждать, когда кто-то смилуется и меня выпустит? Ага, разбежались.

Диймар снова засмеялся. Смешно ему, видите ли.

– Наставница велела доставить тебя вечером в библиотеку.

– На кой я ей понадобилась?

– Как это? Ты ее племянница, да еще можешь принести много пользы семье. Ты не думай, наставница вспыльчивая, но, в общем-то, неплохая. А я хотел тебя на драконоиде прокатить. Я вроде как вел себя довольно… неприглядно, вот и подумал, что хорошо бы как-то загладить… – Диймар сбился.

Надо же, как легко у него получается говорить гадости и хвастаться, а как чего-то хорошее сказать, так начинает в словах путаться. Кстати, о словах…

– На драконоиде??? Ты на нем… это… прилетел?

Диймар кивнул.

Значит, стремительный силуэт ей не померещился. Но где же?..

Развалины у подножия стены шевельнулись. Из них гибким стеблем вытянулась шея, заканчивающаяся треугольной головой. Голову венчал двойной гребень наподобие короны, но такой клинообразной формы, что в полете он, должно быть, со свистом рассекал встречные потоки воздуха. Белый ящер расправил крылья, и ребятам пришлось попятиться, чтобы тот ненароком не скинул их в море, – крылья заняли почти всю площадку.

– Ох, вот это да! – воскликнула Карина.

Полагалось, наверное, испугаться, но ничего подобного она не почувствовала. Наоборот, ей ужасно захотелось потрогать гребень, погладить красивую острую морду драконоида. Карина побежала прямо к нему.

– Эй, погоди! – воскликнул Диймар. – Он не любит чужих!

Но не тут-то было. Девочка разве что лицом в драконью морду не уткнулась.

Тот высунул раздвоенный язык и облизнулся. Золотисто-оранжевые раскосые глаза зверя вгляделись в зеленые Каринины. Что он там высмотрел, осталось тайной, но драконоид вдруг вздохнул, зажмурился и потерся лбом о лоб девочки.

– Ну, типа привет, – выдохнула Карина и не удержалась – обняла зверюгу за шею.

Сзади шумно, с облегчением выдохнул Диймар.

– Надо же, Резька тебя признал… Тебе нужен свой драконоид, точно. Я раньше только слышал, что они легко привязываются к тварям вечности, а теперь сам вижу. – И он похлопал своего жуткого друга по белоснежной шее. – Резак, ты смотри, променяешь меня на девчонку, обижусь.

Резак посмотрел на Диймара с укоризной. «Как можно променять друга даже на самую красивую девчонку?» – казалось, спросили его янтарные глаза.

– Шучу, шучу, – успокоил его Диймар. И добавил, обращаясь уже к Карине: – Знакомьтесь, это Льдорез, он же Резак, он же Резька. Один из последних ледяных драконов с Крайнего Севера. Резак, это Карина. Она волк-оборотень, так что, думаю, вы подружитесь.

Карина гладила шею дракона, не в силах вымолвить ни слова, – чешуя его была гладкой, как обложка новенькой книги. Казалось, что поверхность драконьего тела ледяная, но в то же время руки ощущали жар, таящийся внутри этой огромной белоснежной твари.

– Мы всех просто в клочья порвем на состязаниях, – заявил Диймар. – А сейчас нам пора вообще-то. Наставница ждет нас к закату. Да и сколько можно тут сидеть, ты со своей рыжей головой не хуже маяка издали видна. Еще не хватало, чтобы корабли с курсов посбивались…

Карина только кивнула.

– Резька, ты позволишь? – спросил Диймар у драконоида, указывая на девочку.

Тот благосклонно кивнул и распластался на полу так, чтобы Карине было удобно взбираться.

У основания шеи, там, где она соединялась с туловищем, было чертовски удобно сидеть верхом, и даже для двоих хватало места. Диймар пустил Карину вперед. То ли, чтобы ей лучше было видно, то ли, чтобы не уронить ее в полете.

– Держись за его шею, – скомандовал он, – а я тебя подстрахую.

И прежде чем Карина успела поинтересоваться, как именно, он крепко обнял ее за талию. «Это, похоже, тоже принимает характер дурной бесконечности», – подумала она.

А больше она ни о чем не думала. Потому что белоснежный золотоглазый драконоид взлетел над сурово рокочущим холодным океаном.

Больше всего это напоминало полет во сне. Потому что все – гладкая шея дракона, летящий навстречу ветер, от которого слезились глаза, капли соленой воды, – все казалось совершенно естественным. Как будто Карина сама скользила животом по гребню ветра, взмывала вверх на восходящих потоках, проваливалась в воздушные ямы. Она зажмурилась и подставила ветру лицо. Где-то глубоко в ней, в основании черепа, в позвоночнике жило понимание того, что следовало делать, чтобы нестись по воздуху над океаном.