На участке неспокойно

Она не ответила.

Садык-бобо покачал головой:

— Доченька, что случилось?

— Он знает, — тихо ответила Катя. — Позовите его.

Осторожно, чтобы не разбудить Айджамал-биби, Садык-бобо прошел в комнату Сергея и шепотом позвал:

— Сынок!

Сергей не пошевелился. Он лежал, широко раскинув руки, лицо его было жестким, брови сдвинуты на переносье, тубы плотно сжаты. Должно быть, видел плохой сон…

— Сынок, — снова позвал старик. — К тебе пришли. Вставай.

— Кто? — полусонно спросил Сергей.

— Катя.

— Катя? — Сергей соскочил с постели. — Зачем?

— Не знаю. Говорит, ты знаешь. — Старик направился к выходу. — Собирайся скорее, она ждет тебя.

«Она ждет! — Сердце сжала радостная тревога. — Она ждет меня…» Он быстро оделся и выскочил на улицу.

— Да простит ее аллах, — скрестила руки на груди Айджамал-биби, когда старик рассказал ей о приходе Кати. — Женщина ночью пришла к мужчине… Что подумают соседи?

Садык-бобо невольно махнул рукой:

— Не то говоришь, Айджамал. Ты лучше скажи, сколько у нас денег на книжке?

— Пятьсот сорок три рубля.

— Завтра положим еще рублей двести.

Встретив одобрительный взгляд жены, он подумал, что неплохо было бы, если бы Сергей согласился сыграть свадьбу Первого мая. Однако в этот день его не отпустят с работы: милиция во время праздников не отдыхает — так уж заведено, ничего не поделаешь…

— Пришла?

— Да.

Дул свежий ветер. Он нес с собой мелкую колючую пыль, выл в проводах, метался по затемневшей улице. Деревья шумели тревожно, то припадая к земле, то выравниваясь. В домах уже не было света: люди спали.

— Что ты делал?

— Спал.

— Спал? — протянула Катя.

— Спал, — еще раз сказал Сергей. Ему почему-то захотелось, чтобы она рассердилась.

— Соня…

— Уже полночь.

Катя не. рассердилась. Она повернула голову к Сергею, отыскала его глаза и, улыбаясь, произнесла про себя. «Дурачок ты мой… Все равно теперь я не уйду от тебя!»

Ей вспомнилась сегодняшняя беседа с отцом. Иван Никифорович, будто случайно, спросил, не уехал ли куда-нибудь Сергей. Она удивленно посмотрела на него:

— Зачем он тебе понадобился?

— Давно что-то его не видать, — неопределенно ответил отец.

— Он же на кладбище выступал, — уличила его Катя в неискренности.

— С тех пор прошло почти две недели, — нисколько не смутился Иван Никифорович.

До обеда он больше ни о чем не говорил с ней. Ходил сердитый, точно она обидела его. На все ее вопросы отвечал невпопад. Затем его будто подменили. Он подсел к ней, когда она читала у себя в комнате книгу, и положил на ее голову руку:

— Не помирились?

Она поняла, о чем он спрашивал, и радость теплой волной наполнила ее сердце.

— Он сказал, что мы и не ссорились.

— Что же его не видать?.. Эх, Катя, Катя! Какие же вы оба глупые…

«Ну не сердись, милый, — мысленно продолжала Катя. — Я все равно не уйду от тебя. Если ты будешь ходить целую ночь, я тоже буду ходить с тобой, родной ты мой…»

— Сережа, видишь, между тучами звездочка горит? Видишь? Во-он!

— Обыкновенная звездочка, — Сергей никак не. мог перебороть себя.

— Нет, не обыкновенная, — зашептала Катя. — Знаешь, почему она не обыкновенная?

— Нет.

— Эх, ты, медведь… — остановилась она и преградила ему дорогу. — Она светит нам. Только нам.

— Ты хочешь, чтобы о нашей встрече трубили даже звезды? — усмехнулся Сергей.

— Да, я хочу, Сережа, очень хочу… Смотри, смотри, на звездочку надвигается туча…

Там, где мерцала далекая звезда, вскоре сверкнула ослепительная зубчатая молния. Ударил оглушительный гром. Расколов на мелкие кусочки небо, он покатился по горизонту.

Началась гроза. Сильный, порывистый ветер обрушился на городской парк.

Два полусухих высоких дерева, стоявшие у низкой чугунной ограды, не выдержали стремительного напора и рухнули на землю, задев электрические провода. Лампочки, висевшие вдоль парка, потухли и вокруг наступила темнота. Такая густая, что Сергей не видел Катю.

Где-то справа раздался испуганный женский крик, затем послышалась песня о клене, защитившем березку от яростных нападок урагана.

Пели двое. Они, по-видимому, не замечали грозы.

Шумит, растет кудрявый клен.

Одной березке верен он…

Песня летела над городом, летела сквозь свист урагана и грохот неба, ничего не страшась, неся над миром радость и любовь на своих крыльях.

— Березка ты моя! — прошептал Сергей, робко обнимая Катю.

Она прильнула к нему и слушала, как билось его сердце, и все повторяла радостно, одними губами:

— Сережа… Сережа…

Хлынул ливень.

— Бежим?

— Куда? — прошептала Катя. — Разве здесь плохо?

— Хорошо.

Он отыскал ее губы:

— Ты не боишься грозы?

— С тобой я ничего не боюсь…

Снова зазвучала песня, обновленная, искрящаяся любовью:

Шумит, растет кудрявый клен,

Одной березке верен он…

Сергей и Катя оглянулись и замерли пораженные: дождя уже не было, не было и туч, пролившихся дождем. Небо сверкало россыпью свежих звезд.

— «Я люблю тебя, небо, всяким — и смеющимся, и суровым…», — начал декламировать Сергей стихи.

Как бы в ответ, у самого горизонта вспыхнула молния и докатился приглушенный далью гром.

Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и, взявшись за руки, зашагали навстречу заре, уже начинавшей окрашивать небо бледной розовой краской.